Жоан смело подвигался вперед. Приблизившись к каньону, он, как было условлено заранее с испанцами, погнал лошадь, так что перед самым входом в ущелье опередил их шагов на шестьдесят. Нимало не медля, он въехал в проход. Едва он успел сделать несколько шагов, как из густых кустов легко спрыгнул вниз индеец и оказался как раз подле всадника. Этим индейцем был сам Антинагуэль.
— Мой сын запоздал, — сказал токи, подозрительно глядя на него.
— Пусть мой отец простит меня, — почтительно отвечал Жоан, — меня известили только ночью, и моя тольдерия далеко.
— Хорошо, — сказал предводитель, — я знаю, что мой сын разумен. Сколько копий с ним?
— Тысяча! — отвечал Жоан.
Читатель видит, что Жоан храбро удвоил число воинов, но так приказал ему Курумила.
— О, о! — радостно воскликнул токи. — С таким числом можно запоздать.
— Мой отец знает, что я предан ему, — лицемерно отвечал индеец.
— Я знаю это, мой сын храбрый воин. Видел ли он гуинков?
— Я видел их.
— Далеко ли они?
— Нет, они приближаются, меньше чем через час они будут здесь.
— Так нечего терять ни минуты. Мой сын станет в засаду по обе стороны прохода, близ того места, где сожжен кактус.
— Хорошо, я исполню это, пусть мой отец положится на меня.
В это время отряд мнимых индейцев достиг входа в ущелье и вошел смело в самый проход по примеру своего предводителя. Обстоятельства были самые критические. Малейшее замешательство со стороны испанцев открыло бы обман и погубило бы их всех.
— Пусть мой сын торопится, — сказал Антинагуэль и с этими словами скрылся в кустах.
Жоан и его отряд пустились рысью. За ними следили полторы тысячи человек, скрытых в зелени, которые при малейшем подозрении или неверном движении не оставили бы ни одного из них в живых. Требовалось необычайное благоразумие. Жоан, прежде чем спешить свой отряд и спрятать лошадей в излуке, образованной поворотом речного русла, разделил его на две группы, проделав это с величайшим спокойствием и самым непринужденным видом. Одно это могло изгладить малейший след и подозрения, если бы токи случайно возымел его. Через десять минут в проходе все было так же спокойно, как прежде. Жоан едва успел сделать несколько шагов в кустах, чтоб оглядеть занимаемое им место, как кто-то положил ему руку на плечо. Он оглянулся и вздрогнул. Перед ним стоял Курумила.
— Хорошо, — сказал он тихо, словно дунул чуть-чуть ветерок. — Мой сын верен, пусть он со своим отрядом следует за мною.
Жоан кивнул. С величайшею осторожностью и в совершенном молчании пятьсот человек стали подыматься по скалам. Курумила распределил их так, что они двойной линией окружили место, где стояли отборные воины Антинагуэля. Это окружение тем легче было выполнить, что у токи не было ни малейшего подозрения в том, что его могли обмануть. Поэтому он не обращал внимания на происходящее вокруг, но пристально следил за отрядом дона Грегорио, который показался вдали. Пятьсот человек из отряда Жоана, взобравшиеся по стене ущелья, были разделены на две части. Одна заняла позицию выше Черного Оленя, другая, отборная сотня, притаилась дальше, готовая при первой необходимости ударить на врагов сбоку.
