— Хлестните верблюдов, — крикнул я Квику, — не то они все же захватят нас!
Он послушался и понесся вперед крупным галопом. Всадники с каждым мгновением были все ближе. Я уже решил, что все пропало, особенно когда заметил, что из-за Белой скалы появился новый отряд всадников.
— Отрезаны! — воскликнул я.
— Похоже, что так, — ответил Квик, — но только эти, по-моему, другого племени.
Я поглядел на них и увидел, что он прав. Они действительно были другого племени, оттого что впереди них развевалось знамя Абати — я не мог ошибиться, так как хорошо узнал его в то время, когда был гостем этого племени; забавный треугольный флаг зеленого цвета с золотыми еврейскими буквами вокруг изображения Соломона, восседающего на троне. Более того — непосредственно позади знамени, окруженная телохранителями, скакала тонкая женская фигурка, одетая во все белое. Это была сама Дочь Царей.
Спустя еще две минуты мы были среди них. Я остановил моего верблюда и увидел, что кавалерия Фэнгов отступила. После всех событий сегодняшнего утра у нее, по-видимому, не хватало духа сражаться с превосходящим их численно врагом.
Женщина в белом подъехала к нам.
— Привет тебе, друг! — воскликнула она, обращаясь ко мне, сразу узнав меня. — Кто ваш начальник?
Я указал на Орма, который почти без чувств сидел на своем верблюде, полузакрыв глаза.
— Благородный чужестранец, — сказала она, обращаясь к нему, — прошу тебя, скажи мне, что случилось. Я — Македа, правительница Абати, та, кого называют Дочерью Царей. Взгляни на знак на моей голове, и ты увидишь, что я говорю правду.
И, откинув назад покрывало, она открыла золотой обруч, являвшийся символом ее власти.
При звуке этого нежного голоса Орм открыл глаза и взглянул на нее.
— Престранный сон, — услыхал я его бормотание. — Вероятно, что-то магометанское. Замечательно красивая женщина, и эта золотая штука очень идет к ее темным волосам.
— Что сказал твой друг-чужестранец? — спросила у меня Македа. Я сначала объяснил ей, что он страдает от полученного им при взрыве сотрясения, а потом слово за словом перевел все, что он сказал. Македа покраснела до самых своих красивых глаз цвета фиалки и быстро опустила на лицо покрывало. В воцарившемся теперь неловком молчании я услыхал, как Квик говорил своему хозяину:
— Нет, нет, сударь, это не гурия. Она настоящая королева по плоти, и притом самая красивая, какую я когда-либо видел, хотя она только неизвестная африканская еврейка. Придите в себя, капитан; вы теперь вырвались из адского пламени. Оно поглотило Фэнгов, а не вас.
