— Конечно, выяснил.
— Его настоящее имя?
— Откуда мне знать, настоящее оно или нет?
— А его адрес? Вам известен его адрес?
— Нет, Фрэнк, у меня нет его адреса. Но он оставил вот это.
Эйдлмен снял очки и стал рассматривать коробок спичек.
— Это ловушка, — наконец произнес он, возвращая спички. — Я бы на это не пошел. Все это выглядит надуманно.
— Но если это ловушка, — сказал Келсо, взвешивая на ладони коробок, — зачем ему было убегать от меня?
— Явно затем, чтобы это не выглядело ловушкой. Он хочет зацепить вас — чтобы вы разыскали его, стали упрашивать помочь найти бумаги. Психологически на этом-то и строится хитро задуманная фальшивка: жертва прилагает столько усилий, чтобы заполучить желаемое, что начинает верить, будто это правда. Вспомните историю с дневниками Гитлера. Либо это такой же блеф, либо ваш собеседник — сумасшедший.
— То, что он говорил, звучало очень достоверно.
— Сумасшедшие часто говорят так, что это звучит достоверно. Или же это просто розыгрыш. Кто-то хочет выставить вас в глупом свете. Вы об этом не подумали? Вы ведь не самый популярный ученик в школе.
Келсо задумчиво посмотрел вдоль коридора в направлении зала. Такое предположение очень вероятно. Там полно людей, которые не любят его. В слишком многих телепрограммах он выступал, написал слишком много газетных статей, отрецензировал слишком много никому не нужных книг. В углу болтался Сондерс, делая вид, будто разговаривает с Мольденхауэром, а на самом деле оба явно старались подслушать, что он говорит Эйдлмену. (После выступления Келсо Сондерс нелицеприятно высказался, обвинив его в субъективизме: «Интересно знать, почему его вообще пригласили? Нам давали понять, что это симпозиум для серьезных ученых...»)
— Не хватает им ума, — сказал Келсо. Помахал Сондерсу с Мольденхауэром и обрадовался, увидев, что они исчезают. — Или воображения.
— Вы, безусловно, гениально умеете наживать врагов.
— Ну, вы же знаете поговорку: чем больше врагов, тем больше чести.
Эйдлмен улыбнулся и открыл было рот, намереваясь что-то сказать, потом, видимо, передумал.
— Могу я осведомиться, как поживает Маргарет?
— Кто? А-а, вы имеете в виду бедняжку Маргарет? Отлично, спасибо. Здорова и процветает, по словам ее адвокатов.
— А мальчики?
— Вступают в весеннюю пору отрочества.
— А как дела с книгой? Прошло ведь немало времени с тех пор, как вы ее начали. Сколько уже написали?
— Пишу.
— Двести страниц? Сто?
— Что это, Фрэнк, допрос?
— Сколько все-таки страниц готово?
