Кормак почувствовал, как она выгнулась, а потом вскрикнула, когда острое наслаждение пронзило ее тело. Он уже больше не мог контролировать себя, ощущая ее дрожь и конвульсивное сжатие горячей и влажной плоти, отчего его страсть мгновенно достигла предельных высот. Кормак выкрикнул имя Элспет, глубоко погрузился в нее и, содрогнувшись, излил свое семя. Внутренний голос нашептывал ему, что он ведет себя безрассудно, но здравый смысл был заглушен пьянящим восторгом, и Кормак обмяк в объятиях Элспет, насытившийся и счастливый.
Холодный ветерок, обдувавший спину, привел его в чувство. Разомкнув объятия, он постарался скрыть охватившую его тревогу. Элспет могла пострадать из-за него, вовсе не заслуживая этого. Он коснулся ее губ легким поцелуем, достал из своего камзола кусок материи и спустился к ручью, чтобы смочить его.
Смыв кровь Элспет со своего паха, Кормак сполоснул тряпочку и вернулся к ней. Не обращая внимания на ее стыдливые протесты, он обмыл и ее. Тревожный внутренний голос вновь зазвучал в его голове. Ничего подобного не было, когда он впервые занимался любовью с Изабель. Не было крови ни на его, ни на ее бедрах. Изабель лишь вздрогнула и слегка застонала, но теперь-то он понял, что она только притворялась. Она клялась, что была девственницей и отдала ему свою невинность. Изабель лгала ему. Смотрела в глаза и лгала. Кто-то другой до него лишил ее девственности.
Не зная еще, как может повлиять на него это открытие, Кормак отбросил неприятные мысли и улыбнулся Элспет. Она действительно была девственницей, и это обстоятельство требовало от него особого внимания и такта. Но нельзя давать никаких обещаний, которых он не может сдержать.
— Пойдем, мой ангел, становится холодно. — Кормак протянул ей одежду и начал одеваться сам.
— Да, — согласилась Элспет, имея в виду не только надвигающуюся вечернюю прохладу.
«Что-то изменилось», — подумала она, внимательно наблюдая за Кормаком, пока они одевались. Сначала он лежал в се объятиях насытившийся и удовлетворенный, и она не сомневалась в том, что он доволен ею. Но затем он начал как бы отдаляться от нее, и теперь она видела не более чем маску на его лице. Он стремился поскорее одеться и вернуться в их лагерь без каких-либо серьезных разговоров или проявления чувств.
Элспет хотелось кричать. Она была уверена, что он сливался с ней и телом, и душой, когда они предавались страсти, возносясь до головокружительных высот. Однако стена, которую Кормак воздвиг между ними потом, заставила ее усомниться в его чувствах. Она не требовала ни клятв, ни слов любви, хотя, конечно, очень хотела бы услышать их. Однако он мог бы вести себя не так холодно. Даже несколько ничего не значащих комплиментов были бы вполне приемлемы. Элспет чувствовала, что в их отношениях произошли какие-то необратимые изменения.
