Затем, едва касаясь границ ее сознания, возникло новое ощущение.
Неподалеку от реки, под широким уступом прятался охотничий лагерь.
Люди, подсказало ей драконье чутье.
Сначала мысль об охоте на них вызвала у нее отвращение Она была раньше такой, как они, — человеком, женщиной, пусть и не до конца, ибо кровь, которая текла в ее жилах, древнее человеческой. Она смутно вспомнила слова другой драконицы, существа, связанного с ней узами родства, — так ей казалось. Возможно, она была ее матерью. Ненависть, исполненная горечи и отвратительная на вкус, пришла к ней вместе с воспоминанием.
«Если они вторглись на твои земли, почему ты их не съешь?» — услышала она свой вопрос, произнесенный детским голосом.
«Съесть их? Не будь смешной, — прозвучал ответ древнего вирма. — Они люди. Людей есть нельзя, даже если они этого заслуживают».
«Почему?»
«Потому что это варварство. Считается, что люди наделены разумом, хотя, должна признаться, я не видела тому доказательств. Есть разумных существ нельзя. Нет, дитя мое, я ограничиваюсь оленями, овцами и тирабури. Они хорошо перевариваются и, в отличие от людей, попав в желудок, не заставляют тебя испытывать чувство вины».
«Мне не знакомо чувство вины, — мрачно подумала драконица. — Только голод».
Она позволила своему драконьему чутью более пристально обследовать окрестности, приблизиться к лагерю охотников, отгороженному от реки снежной стеной. Они прорыли туннель — в четыре фута, три и три четверти дюйма шириной, семь футов, четыре и пять восьмых дюйма высотой, подсказало ей драконье чутье, — между рекой и своим жилищем. Она даже видела следы ног и полозьев, ведущие к кромке воды.
Голод упрямо напоминал о себе, и драконица, прищурившись, задумалась.
«Меня не будут мучить никакие угрызения совести, если я начну есть людей, — размышляла она. — Ведь люди — это, в первую очередь, много мяса, теплая кровь и тонкая кожа».
«К тому же я очень голодна».
Ей было совсем не трудно принять решение.
— Откройся! — приказала она двери, и в ее голосе прозвучала кровожадная настойчивость.
Дверь распахнулась, и в замок ворвался порыв ледяного ветра, который пронесся по громадному, похожему на пещеру холлу.
Подгоняемая голодом и неистребимым желанием сеять разрушение, чтобы облегчить свою боль, драконица выскользнула сквозь открытую дверь в сумерки, миновала бастионы и, спустившись в расселину, исчезла под снегом.
