Гвидион отложил лук, чтобы не отвлекать лорд-маршала, никогда не отличавшегося разговорчивостью, от рассказа.
Он почувствовал на себе взгляд Шрайка, но не стал поворачиваться и встречаться с ним глазами. По тому, каким напряженным был взгляд адъютанта генерала, он понял, что Анборн решил рассказать ему нечто очень важное, и решил быть достойным этой чести.
Анборн посмотрел на зеленое поле и высокую стену, ограждавшую Хагфорт: на бастионах стояли стражники, их тени казались длинными и какими-то неестественно тонкими в лучах солнца, клонившегося к закату.
— До определенной степени все солдаты — братья, они полагаются друг на друга и доверяют своим товарищам собственную жизнь. Так выковываются связи, которые не могут возникнуть никаким другим способом, ни по праву рождения, ни даже по взаимному желанию. Это становится твоим долгом, этого требует твоя душа — спасти товарища ценой собственной жизни, принять участие в сражении, которое гораздо более важно, нежели твое личное благополучие. После многих лет такой службы появляются два типа людей: одни радуются тому, что им удалось остаться в живых, а другие — что братство продолжает существовать. Первые собирают вещи и те крохи себя, что еще остались после стольких лет сражений, и возвращаются домой, к семьям, зная, что, как бы ни сложилась их судьба в дальнейшем, они навсегда стали частью некого единства, что они связаны с людьми, которых, возможно, никогда больше не увидят, но которые останутся с ними до самой смерти.
Он откашлялся и задумчиво посмотрел на Гвидиона Наварнского, словно изучал его.
— Вторые не возвращаются домой, потому что для них сам ветер является домом. А он никогда не остается на месте больше одного короткого мгновения, но всегда рядом, куда бы они ни пошли. Ветер невидим, но он есть всегда и везде, и они учились быть такими же. И чем больше человек становился похожим на ветер, тем меньше он думал о себе и своих нуждах. Разумеется, каждый солдат, который каждый день рискует жизнью не только ради своих товарищей и командиров, но и тех, кого он никогда не видел, тоже не слишком заботится о себе. Кузены были воинами, лучшими из лучших, и жили, следуя этому закону. В братство принимали в двух случаях: если человек демонстрировал исключительное военное мастерство, отточенное многими годами службы, или за самоотверженную и бескорыстную помощь другим людям с угрозой для собственной жизни.
Подняв лук молодого человека, Анборн повертел его, проверил тетиву, немного ее подправил.
