Собрав полный блокнот историй, я пошел к Парфентьеву.
— Ну, ты еще не сбежал? — засмеялся он. — Насобирал кошмарных историй? Ты наших ребят меньше слушай, они столько знают, что вполне на целое собрание сочинений наговорить смогут. Ты пока все эти ужасы забудь, сейчас очень важна профилактика преступлений. Предотвращение противоправных действий — наша важнейшая задача. Вытащить человека из дерьма гораздо легче, чем ловить его потом.
Это предложение мне явно не понравилось. Писать о каких-то душеспасительных беседах, в то время как сыщики ловят матерых уголовников.
Но чем больше я разговаривал с оперативниками, которые занимались профилактикой, тем интересней было работать.
Меня знакомили с подопечными, позволяли встречаться с ними и разговаривать.
Так за короткое время я узнал о нескольких трагических судьбах.
Генеральный секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев как раз в те далекие времена встретился на своей крымской даче с писавшим ему письма раскаявшимся уголовником.
Я не знаю, как сложилась жизнь собеседника Хрущева, но профилактическая работа стала чудовищно модной.
Опять заговорили о перековке, о новых социалистических методах воспитания.
Но тогда, в МУРе, я еще этого не знал и заинтересованно выслушивал истории бывших воров и налетчиков.
Когда у меня скопился материал, я пришел к Парфентьеву.
Время было позднее. Иван Васильевич налил мне стакан крепчайшего чая, достал бутерброды, завернутые в жирную бумагу.
— Ешь. Бутерброды с домашними котлетами, очень вкусные.
Мы пили чай, и я рассказывал ему о своих встречах с «завязавшими» уголовниками.
— Ты не очень-то увлекайся их рассказами. Запомни: уголовники и шлюхи наврут такое, что вашему брату журналисту самому не придумать. Ты вот три истории рассказал. Гаврилова, домушника, я хорошо знаю. Этот вполне завязать может. А остальные… Знаешь поговорку: «жид крещеный, конь леченый, вор прощеный…»
Комиссар так и не успел договорить. Дверь кабинета раскрылась, и влетел Эдик Айрапетов.
— Иван Васильевич! На Трубной в квартире троих завалили.
— Еду.
Парфентьев открыл ящик стола, вынул пистолет в кобуре без крышки, приладил ее на ремень.
— Ну, чего сидишь? Хотел увидеть кошмарную историю, вот она и случилась. Поехали.
В переулке на Трубной мы вошли в приземистый двухэтажный дом. У подъезда стояла «скорая» и несколько оперативных машин.
На ступеньках сидели младший лейтенант и огромная овчарка.
— Ну что? — спросил его Парфентьев.
— Довела до трамвайной остановки, там след поте ряла, товарищ комиссар.
