Как-то утром он пришел в мастерскую, снятую Томасом Хадсоном по приезде в Нью-Йорк, и Томас Хадсон увидел, что вся тыльная сторона его левой руки покрыта ожогами от сигареты. Выглядело это так, как бывает, когда гасят окурок за окурком о крышку стола, только стол заменяла тыльная сторона руки.
– Это она так забавлялась вчера, – сказал он. – У тебя есть йод? Мне не хотелось идти с этим в аптеку.
– Кто она?
– Кэтлин. Счастливое дитя природы.
– А зачем ты позволил?
– Ее это развлекало, а наше дело – заботиться об их развлечениях.
– У тебя вся кожа на руке сожжена.
– Ничего, пройдет. Но теперь я на время уеду из Нью-Йорка.
– От себя все равно нельзя убежать.
– Да. Но зато от других можно.
– Куда же ты думаешь?
– Куда-нибудь на Запад.
– География – слабое средство против того, что тебя гложет.
– Согласен. Но спокойно пожить и как следует поработать – это всегда на пользу. Пусть я не излечусь, если перестану пить. Но если не перестану, мне наверняка будет еще хуже.
– Ну тогда уезжай ко всем чертям. Может, хочешь на мое ранчо?
– А оно все еще твое?
– Частично.
– А удобно это, чтобы я туда поехал?
– Вполне, – ответил ему Томас Хадсон. – Только жить там до весны трудновато, да и весной не очень-то легко.
– Чем трудней, тем лучше, – сказал Роджер. – Я хочу все начать сначала.
– Сколько раз ты уже начинал сначала?
– Много, – сказал Роджер. – И нечего тыкать мне это в нос.
И вот теперь он опять собирается начинать сначала, и любопытно, как оно у него получится на этот раз. Неужели он думает, что, впустую расходуя свой талант и работая на заказ, по готовой формуле добывания верных денег, можно научиться хорошо и правдиво писать? Все, что ни создает художник или писатель, – часть его ученичества и подготовки к тому главному, что еще предстоит сделать. Роджер извел, истощил, разменял на мелочи свой талант. Но, может быть, в нем еще хватит животных сил и свободы ума, чтобы начать все снова? Всякий честный писатель, наделенный талантом, может написать хотя бы один хороший роман, думал Томас Хадсон. Но в те годы, что должны были быть годами ученичества, Роджер нещадно эксплуатировал свой талант, и кто знает, не растратил ли он его до конца. Не говоря уже о me'tier14, думал он. Не наивно ли думать, что можно не ценить и не совершенствовать мастерства, пренебрегать им, пусть даже это пренебрежение – только поза, и в то же время рассчитывать, что, когда придет время, твой мозг и твои руки будут по-прежнему мозгом и руками мастера. Мастерству заменителей нет, думал Томас Хадсон. И таланту нет заменителей, и ни то ни другое не хранят в священном сосуде. Мастерство – оно в тебе. В твоем сердце, в твоей голове, в каждой частице тебя. И талант тоже в тебе, думал он. Это не набор инструментов, которыми ты наловчился орудовать.
