Часа в три Тигринский, напившийся кофе до конца своих дней и дважды искупавшийся в ванне, наконец-то засобирался.
«Пойду-ка я», — решил он, прочитав подшивку журнала «Космополитэн» за прошлый год и почерпнув для себя много интересного. В частности, он узнал, в каких голливудских семьях жены зарабатывают больше мужей и чем это чревато для последних, как бороться с домогательствами на работе, о жизни без секса, о многоженстве, о несчастной любви юной девы к женатику, как правильно делать маникюр и педикюр. О том, что представляет собой последний, Стас знал весьма приблизительно, поэтому он прочитал статью полностью и картинки посмотрел. Затем по возможности уничтожил следы своего пребывания в квартире, надел рубашку, джинсы, свитер, куртку, протер пол в ванной, повесил на крючок халат, надеясь, что он высохнет до прибытия хозяйки, и пошел в прихожую. Он обулся, перекинул через плечо ремень сумки, еще раз проверил, выключил ли везде свет, закрутил ли воду и перекрыл ли газ, и совсем было уже собрался уходить, когда вся очевидная глупость его поступка заставила его охнуть и прислониться спиной к стене. Стас стоял перед закрытой дверью и тупо смотрел на замок в металлической двери, который открывался ключом с обеих сторон. Не веря своим глазам, Тигринский ощупал пальцами замочную скважину, потом проверил все замки, которые отпирались изнутри. Таких было еще два — и оба оказались открытыми. То есть дверь была заперта на один замок — именно тот, который требовал ключа с обеих сторон двери.
— Ешкина вошь, — пробормотал Стас, стоя перед дверью. — Елки-палки, зеленые моталки.
Казбич сидел на полу и, лениво шевеля черным пушистым хвостом, глумливо смотрел на Тигринского.
До начала заседания ученого совета, назначенного на половину шестого, еще оставалось немного времени, когда в кабинет к Але заглянула Валентина Ивановна.
— Алечка, солнышко! — улыбнулась она. — Пойдем, поможешь накрывать на стол. Банкет на тридцать человек, будешь бутерброды делать и бутылки расставлять.
Аля отложила в сторону пачку статей, пришедших в адрес «Вестника», навела кое-какой порядок на столе и пошла на первый этаж, где в правом крыле располагался читальный зал библиотеки. Когда-то, при прежних хозяевах, там находился крепостной театр, даже сейчас в большом полукруглом помещении кое-где была заметна старая облупленная лепнина. На улице уже было темно, в такое время НИИ географии сразу погружался во тьму. Але никогда не нравилось оставаться в здании после захода солнца. Тусклые лампочки, тени по углам, щербатые полы, и только библиотека сегодня сияла множеством огней. Когда Алиса спустилась на первый этаж, Наташа, Зульфия, Полканавт и обаятельнейший молодой человек по имени Дима Коробков, чья защита была запланирована на сегодняшний вечер, уже вовсю накрывали столы. Марья Марковна резала в уголке колбасу: у нее сильно дрожали руки, и расставлять посуду ей не доверили. Наташа была тиха и подавлена, ее глаза покраснели, она избегала смотреть на кого-либо, боясь расспросов — то, что ее отношения со Стручковым, вскрылись, стало для девушки страшным ударом. Кроме того, вечером ей предстояло свидание со Стручковым, и Наташа всерьез рассматривала перспективу прыгнуть с моста вместо того, чтобы идти к профессору домой. Зульфия делала работу старательно, молча и аккуратно — боялась испортить новый лиловый маникюр. Лиля, как замдиректора института по науке и птица высокого полета, имела все права в подготовке банкета не участвовать. Впрочем, в открытую дверь она пару раз заглядывала. Дима носил пакеты, бутылки и ящички из машины, выгружал все это на край стола. Он был милым и приятным парнем с открытым и немного детским лицом, но все время нервно шутил и смеялся, так что сразу становилось ясно, что защиты Коробков очень боится.
