«Везет мне на государственные тайны в последнее время, — подумал Сабин. — Что ж, может, на сей раз все сложится удачнее».
Он не колебался. Если хочешь чего-то достичь в жизни — надо смело бросать вызов судьбе и идти на риск. Он уже давно понял, что тихая жизнь с книжкой в руке не для него.
— Я согласен, — повторил трибун. — Клянусь молчать, даже если откажусь от твоего предложения, достойнейший.
Но он знал, что уже не откажется.
— Помни об этом, — погрозил ему Тиберий согнутым пальцем. — Если ты нарушишь клятву, кара Богов тебя настигнет. Уж я об этом позабочусь, будь уверен.
Сабин промолчал.
В этот момент дверь открылась и в комнату вошел еще один человек. Он двигался с трудом, волоча ноги и опираясь на палку с резным набалдашником. Это был старик лет восьмидесяти, сгорбленный и седой. Его слезящиеся глаза на изрезанном морщинами желтом лице казались потухшими и безжизненными. Голова мелко тряслась на жилистой шее.
Раб закрыл за ним дверь, и Тиберий первый поднялся навстречу новоприбывшему, протянув к нему руки.
— Приветствую тебя, Публий, — сказал он. — Проходи, садись. Мы ждем тебя. Как твое здоровье?
— Хвала Богам, пока еще жив, — ответил старик на удивление молодым голосом, дополз до кресла со спинкой из слоновой кости и тяжело опустился в него.
— Жарко сегодня, — сказал он, вытирая ладонью пот со лба.
— Освежись, вот вино, — предложил Тиберий.
Сабин с удивлением смотрел на странного старика. Кто он такой? Почему сам цезарь так его обхаживает?
Словно прочтя его мысли, Тиберий сказал:
— Перед вами сидит Публий Сульпиций Квириний, консуляр, старый соратник и друг Божественного Августа и мой тоже. Это очень достойный человек.
«Что случилось? — подумал Сабин. — Тиберий похвалил вот уже двоих за какие-нибудь десять минут. Наверное, этим он исчерпал весь свой запас похвал на ближайшие пять лет».
Публий Квириний поднял голову и вдруг глаза его, казавшиеся навсегда потухшими, живо сверкнули.
— Это и есть твои избранники, Тиберий? — спросил он. — Что ж, смотрятся неплохо. Настоящие квириты. Я уж думал, таких больше не осталось на этом свете.
— Еще немного есть, Публий, — улыбнулся цезарь, — Ну, не будем терять времени. Мне не обязательно здесь присутствовать, так что мы с Фрасиллом отправимся в библиотеку, а вы побеседуете. Потом я вернусь и обсудим детали. Паулину уже кое-что известно. А ты, трибун, слушай внимательно. Ты ведь уже заинтригован, не так ли?
— Да, — согласился Сабин.
