Черт, а ведь он настоящий мужчина!
Как раз такой ей и нужен!
Проклятие!
Резко отвернувшись от зеркала, она подошла к постели и принялась рыться в сумке. Она испытала ужасное недовольство собой, а также Лукасом Маканной — за то, что он смел выглядеть столь сексуальным и привлекательным. Но более всего она испытывала сейчас недовольство по отношению к своему собственному отцу, который и заварил всю эту кашу.
Да, утро началось не очень-то удачно.
И это еще мягко сказано.
Надо же, коварный Гарольд не нашел в себе душевных сил прийти к собственной супруге и рассказать ей о том, в какое дерьмо он вляпался!
Фриско вышла утром к завтраку, уверенная, что ей придется успокаивать убитую горем мать. Ничего подобного, та безмятежно пила кофе.
Но и это еще не было самым странным. Оказывается, этот Лукас Маканна пришелся матери очень даже по сердцу, и Гертруда принялась, как заправская сваха, рассуждать о плюсах и минусах возможного союза. Фриско не могла отделаться от мысли, что пока мать размышляла вслух, перед ее мысленным взором стоял образ единственной дочери, облаченной в девственно белое подвенечное платье.
— Черт возьми! — не утерпела Фриско, припомнив сейчас о том бессмысленном разговоре, который состоялся позднее с отцом.
— Сам-то ты понимаешь хоть, что делаешь?! — воскликнула, обращаясь к Гарольду, Фриско в ту самую секунду, как только дверь за матерью закрылась (мать пошла привести себя в порядок перед тем, как отправиться в церковь). — Ты непременно должен пойти и все ей рассказать.
— Сказал же, пойду, значит, пойду. Только вот…
В этот момент дверь открылась, и мать вошла, на ходу натягивая перчатки.
— Может, ты все-таки передумаешь и сходишь с нами? — спросила Гертруда. — Ты уже давно не была в церкви.
— Мама, только не сегодня, — извиняющимся тоном сказала Фриско, стрельнув, как бывало в детстве, глазами в сторону отца. — У меня столько дел дома и, кроме того, сегодня я встречаюсь с Джо и Карлой, мы договорились поужинать вместе.
— Ну что ж… — сразу сдалась Гертруда, с горечью думая о заблудшей душе своего единственного ребенка. — Передай девочкам привет от меня.
…Девочки…
Они будут просто в восторге!
Такие же непримиримые, как и сама Фриско, они будут в диком восторге, когда она расскажет им о планах матери непременно выдать ее замуж.
Разумеется, «девочки» очень любили Гертруду, но, собственно говоря, Гертруду любили все, кто хоть немного был с ней знаком.
Быстренько наведя порядок в комнатах и на кухне, Фриско напустила воды в ванную и надолго залегла, снимая таким образом нервное напряжение. Лишь порядком разомлев, принялась мыться с шампунем, затем смыла пену под душем. Едва только она успела уложить волосы, чтобы не торчали в разные стороны, как зазвонил телефон. Уверенная, что звонит отец, чтобы сообщить ей о сделанном признании, Фриско поспешила к аппарату.
