— Сукин сын, — выругался Лукас, заметив, что спортивный, с низкой посадкой автомобиль обогнал его машину и покатил впереди, обдавая фонтанами воды машину Лукаса. Это происходило неподалеку от Вэлли Фордж. У Лукаса кровь закипела от злости.
— Совсем оборзел, свинья. Для таких вот и придуман ад, только они до поры этого не знают…
Сам Лукас отлично знал о существовании ада, не только того ада, куда можно угодить после смерти, но и ада, который существует на земле. Лукас прошел через такой ад, прошел и сумел выжить: его личный ад продолжался много лет, начавшись, когда Лукасу было под двадцать, и протянувшись до тех самых пор, покуда дело не приблизилось к тридцати годам.
На губах его проступила мрачная ухмылка. Теперь он намеревался познакомить Гарольда Стайера с тем, каков этот самый ад на земле. Конечно же, если подтвердится информация, которую Лукасу сообщили об этом человеке. И если окажется, что Стайер и вправду крутил, как своими собственными, деньгами компании.
Лукас печенкой чуял, что сплетни про Стайера — правда. Спорадические задержки с платежами могли означать все что угодно, но вот своей интуиции Лукас обыкновенно склонен был доверять. Это чувство жгло его изнутри наподобие кислоты, подтачивая и без того не безграничное терпение. Если и были в этом мире вещи, которые неизменно бесили Лукаса, то в их числе оказывались случаи, когда превращались в дерьмо добропорядочные в прошлом и весьма уважаемые фирмы.
— О, черт бы побрал этого урода! — рявкнул он, сильно щурясь, чтобы различать хотя бы контур асфальтового полотна, мутно проступавшего по ту сторону ветрового стекла. Ездить по этой автостраде, как считали многие водители, даже в хорошую погоду было не слишком-то приятно. Но если погода заметно ухудшалась, тогда езда обращалась в настоящую проблему. Свое раздражение, равно как и свой гнев, Лукас адресовал сейчас тому козлу, что мчался перед ним.
Лукас невзлюбил Гарольда Стайера с того самого дня, как впервые познакомился с ним. Манеры Стайера, его обаяние, то есть все то, что так хорошо действовало на других людей, Лукаса не просто оставляло равнодушным, но вызывало неприязнь. Гарольд не обладал теми чертами характера, которые Лукас особенно ценил в мужчинах: не было у Стайера крепкой мужской основы, да и деловой хваткой он не отличался.
А в тех делах, к которым был причастен Лукас, одним только обаянием и манерами ничего не добиться. И уж вовсе не могла Лукасу понравиться склонность Стайера казаться вечно добродушным, веселым, нарочито беззаботным — как бы со всеми своим парнем.
