Майк оценил этот знак дружбы. Но лишь молча кивнул. Да и что он мог сказать? Прощание действительно было болезненным. Все последние недели Майк со своими друзьями помогал ремонтировать вышедшие из строя агрегаты и научился обслуживать многие механизмы. Они здесь спали, веселились, ели, строили самые невообразимые планы — корабль стал для Майка роднее Андара-Хаус, интерната и даже поместья опекуна в Индии.
Ну разве не жуткая несправедливость, что теперь он вынужден все это оставить? Конечно, он с самого начала знал, что они проведут здесь лишь ограниченное время. Траутман стоял на своем и не оставил им никакой надежды в этом отношении. Но Майк и сам гнал подальше всякую мысль о том, что произойдет после их возвращения в Англию. Но тревога всецело завладела им.
— Это… просто несправедливо! — произнес он дрожащим голосом. — Чудовищно несправедливо!
— Верно, — согласился юный испанец. — Но это единственно разумный шаг. Ты и сам одобрил его, когда был на Заброшенном острове. Решено, что «Наутилус» необходимо уничтожить. Представляю, каково тебе, но все же…
На Заброшенном острове, укрытии «Наутилуса», лодка была для них мифом, сказкой, которая неожиданно стала явью. И тогда Майк еще не полюбил корабль. Он тогда воспринимал его неким чудом, фантастическим кораблем и одновременно опаснейшим оружием, которое может причинить непоправимый вред, если попадет не в те руки.
А такая опасность угрожала весьма реально: капитан Винтерфельд из военно-морского флота кайзера уже охотился за «Наутилусом». Поставленные перед выбором: отдать корабль ему или уничтожить — Майк и его товарищи без колебаний решили уничтожить лодку. Но теперь все выглядело иначе: ведь им удалось ускользнуть от Винтерфельда.
Но Майку было абсолютно ясно, что капитан не прекратил поисков лодки и шел на все, рисковал, лишь бы завладеть «Наутилусом». Рано или поздно их пути вновь пересекутся. Сомнительно, однако, что им удастся еще раз обвести его вокруг пальца. Винтерфельд был жестоким и опасным противником, но отнюдь не дураком.
— Хочется завыть, как только подумаешь, что Траутман уничтожит это чудо, когда мы покинем судно.
— Знаю, — грустно отозвался Хуан. — Думаешь, я не переживаю?
Удивленный Майк взглянул на испанца. Хуан всегда слыл индивидуалистом и оценивал все в жизни с неизменной логикой и холодным умом. Лишь те, кто действительно хорошо знали его, могли понять, чего ему стоило такое признание.
— Но иного выхода просто нет, — продолжал Хуан. — Траутман добрых пятнадцать лет охранял «Наутилус». Он стал для него смыслом жизни. Думаешь, он пошел бы на то, чтобы уничтожить лодку, если бы существовала другая возможность?
