– А мне к этому привыкнуть не суждено, – невесело отозвался Андерсон.
Рядом, почти у самого берега, лениво плавала утка. Ожелби щелкнул пальцами и поманил птицу.
– Оставь ее в покое, – нахмурилась О’Хара, – не дразни бедную тварь.
– А кто дразнит? – Джон полез в карман, выудил кусок рисового кекса и бросил на траву. Утка тут же выбралась из воды и принялась его клевать. – Надо делиться с братьями нашими меньшими. – Речь Ожелби была невнятной, глаза блестели от принятых им лекарств.
– Недалеко то время, когда ты пожалеешь, что не сохранил этот кусочек на черный день, – сказала Марианна. – Очень скоро девониты поставят всех нас на уши.
– Они еще не пришли в себя, – отозвался Ожелби. – Они все еще в состоянии шока.
Два года назад девонитов насчитывалось более пятидесяти тысяч. Большинство обитало на Девоне, тороидальном спутнике, шедшем по той же орбите, что и Ново-Йорк, отставая от него на три тысячи километров. Во время войны Девон был разрушен прямым попаданием; уцелело лишь несколько сот человек. Их спасли, и они присоединились к нескольким тысячам своих собратьев, которые к началу войны уже жили в Ново-Йорке.
Даже в благополучные времена женщины-девонитки старались иметь как можно больше детей, потому что их религия основывалась на культе деторождения. Теперь же они не только постоянно ходили беременными, но вдобавок принимали средства, гарантировавшие рождение двойни или тройни, чем вызывали глухое раздражение остальных обитателей Ново-Йорка. И это при том, что администрация, в целях экономии воды и продуктов питания, призывала на пять лет установить строгий контроль за рождаемостью.
О’Хара находилась в том же положении, что и большинство женщин Ново-Йорка. Когда она стала девушкой, у нее взяли полдюжины яйцеклеток, заморозили и поместили в хранилище, после чего сама она подверглась стерилизации. Если женщине хотелось иметь ребенка, она могла либо выбрать отца, после чего яйцеклетку оплодотворяли его семенем и имплантировали в матку, либо прибегнуть к партеногенезу – тогда яйцеклетка стимулировалась методом генной инженерии, начинала делиться, и в результате на свет появлялась дочь, точная генетическая копия своей матери. Поскольку любая из этих процедур могла быть проведена лишь в специальной клинике, администрация, де-факто, держала контроль над рождаемостью в своих руках. Многие, и О’Хара входила в их число, предпочли бы на несколько лет прикрыть клиники искусственного оплодотворения. Для этого не требовалось ничего, кроме простого распоряжения администрации (хотя нашлись бы и такие, кто поднял бы шум), поскольку в Декларации Прав Человека не содержалось и намека на право рожать и растить детей.
