Но к чему думать о другом Людовике, бывшем супруге, холодном, безобразном женоненавистнике, который после первой радости отцовства приходил в бешенство от непоседливости и раскованности своего наследника. Анна невольно улыбалась при воспоминании о том отвращении, которое испытал маленький принц, впервые увидев отца в ночном колпаке. Ребенок так отчетливо выказал свою неприязнь, что разъяренный король обрушился на жену, обвиняя ее в том, что она настраивает сына против отца, и даже попытался отстранить жену от воспитания ребенка.
Но с этим у него ничего не получилось. Он был стар, бессилен, и дни его, вне всякого сомнения, были сочтены.
Пророческим оказался случай во время крестин двухлетнего Людовика, когда по окончании церемонии отец усадил его на колени и на вопрос: «Как тебя зовут, дитя?» мальчик уверенно ответил: «Людовик Четырнадцатый, отец». Последовала гримаса короля, глазки его сузились, и слабая улыбка пробежала по болезненному лицу. «Пока еще не Людовик XIV, — сказал он. — Людовик XIII еще не умер. А впрочем, ты, вполне возможно, не так уж сильно и поспешил».
Прошло немного времени, и мальчик действительно стал Людовиком XIV, и в руках Анны, ставшей регентшей, оказывается новая власть. Не то чтобы она жаждала изменить свою жизнь, политика вызывала у нее только скуку, и для этой цели у нее был милый Мазарини, взявший на себя те задачи, которые в прежнем царствовании решал Ришелье. Ее же гораздо больше занимала обыденная жизнь со всеми ее банальными проблемами.
— Удалите присутствующих, — сказала она сейчас Генриетте-Марии. — Поговорим по-сестрински.
— Это большая честь и радость для меня, — сказала Генриетта-Мария.
— Ax, — сказала Анна, когда они остались одни. — До чего же хорошо снова оказаться в Париже и знать, что все невзгоды позади.
— А мне не меньшей радостью было вновь увидеть вашего сына, его величество короля, — сказала Генриетта-Мария. — Он стал просто красавцем, хотя еще недавно казалось, что стать более привлекательным невозможно, и тем не менее это так — Людовик сегодняшний еще красивее, чем Людовик вчерашний.
Если и было для Анны что-то более приятное, чем нежиться в постели, или расчесывать волосы, выставляя для всеобщего восхищения свои прекрасные руки, или пробовать деликатесы, специально приготовленные для нее, то это была возможность слушать, как превозносят ее сына.
— Это правда, — сказала она. — Он не перестает удивлять меня своими достоинствами. — И снисходительно добавила:
