— И это награда за мои муки, за тот смертельный риск, на который я пошел, чтобы оказаться возле вас?
— Прошу вас, уходите. Я боюсь, что придет полковник.
— Я поневоле начинаю бояться полковника. Он вам так нравится, Люси? Он добр с вами?
— Он добр со мной, и он мне нравится.
— Но ведь не настолько, чтобы не бросить улыбку-другую приглянувшемуся прохожему, не так ли? Люси, не могли бы вы так же обожать и бояться меня, как обожаете и боитесь полковника?
— Вы забываете, что мы незнакомы. Я первый раз в жизни увидела вас несколько минут назад.
— Нам необходимо срочно исправить эту оплошность. И как только мы познакомимся, то будем часто видеться. Я все-таки рискну навлечь на себя неудовольствие полковника Сиднея. Идет?
— Пожалуй, — прошептала Люси. Он взял ее руку и поцеловал.
— Вы красивейшая женщина, какую я когда-либо видел, — сказал он, — а я видел много женщин. Как сейчас помню, дело было в Оксфорде, мы с отцом стояли в церкви, и он треснул меня по голове, потому что я, вместо того чтобы слушать проповедь, улыбался женщинам. Теперь я стал старше, но улыбаться им не перестал, и, сколько бы меня ни били по голове, я этого не оставлю. Так что, как видите, я знаю, о чем говорю.
— Не сомневаюсь, что вы не обижали женщин невниманием, можно было и не говорить об этом. А теперь уходите, умоляю. Я прикажу горничной вывести вас по черной лестнице. Вам следует немедленно уйти.
— Но я хочу поцеловать вас перед уходом.
— А потом… потом вы уйдете?
— Клянусь. Только не думайте, что мы больше никогда не встретимся.
— Я пойду на все, чтобы избавиться от вашего присутствия до возвращения полковника Сиднея.
— Вес? — Ею веселые карие глаза засветились надеждой.
— Я поцелую вас, — твердо сказала она.
И он обнял ее и поцеловал, и не один раз, а много, и не только в губы, как она предполагала. Люси, борясь с ним, раскраснелась и без конца смеялась. Для нее все это было веселым приключением с самым интересным мужчиной на свете, и больше всего ей хотелось, чтобы он сдержал слово и снова навестил ее.
Она кликнула горничную.
— Энн, — сказала она, — выведи этого человека из дома… Быстро!.. Черным ходом.
— Да, госпожа, — сделала книксен Энн. Люси с сожалением провожала его взглядом. В дверях гость обернулся и поклонился — элегантнее и почтительнее любого мужчины, которого она когда-либо видела.
— Мы снова встретимся… и очень скоро, — пообещал он. — Но для меня это будут муки вечности.
И, повернувшись, он двинулся вслед за Энн. У выхода он взглянул на Энн. Та кротко подняла лицо, тоже поддавшись чарам его обаяния. Ласковые карие глаза стали чуть грустнее. Бедная Энн! Такая некрасивая! Каково ей было видеть, как он осыпает поцелуями ее госпожу: «Эх, детка, — подумал он. — Как ты должна завидовать, бедняжка!»
