— Но я считаю не правильным такое поведение.
— То, что неприлично для простого человека, прилично для короля. Никогда не забывай, любовь моя, о своем блестящем предназначении. Тебя нельзя осуждать, как обычного человека. О, мой дорогой, не отворачивайся от матери из-за того, что она не может позволить тебе то, что не может позволить! С какой бы радостью я ответила тебе согласием, если бы это было возможно! Мое единственное желание — выполнять все твои желания. Посмотри, как я люблю тебя. Я не могу даже завтракать, так я огорчена за тебя.
Он нагнулся и поцеловал мать в щеку.
— Ты не сердишься на меня, дорогой? — спросила она с беспокойством.
— Разумеется, нет, — ответил Людовик. — Я все понял, но только, мам, не проси меня жениться на Генриетте, я не могу этого сделать.
— Почему ты так настроен против нее?
— Наверное потому, что я жалею ее. Я не люблю жалеть девушек. Я хочу восхищаться ими, а не жалеть. И она слишком много учится. Нет! Кто угодно, но не Генриетта!
— Какая упорная неприязнь по отношению к бедной девочке, Людовик! Откуда такое отрицательное отношение?
Людовик покачал головой. Он сам не понимал своих чувств к кузине. Он защищал ее от унижений и нападок, но был уверен в одном: что никогда не женится на ней.
Опечаленный, он покинул мать и отправился на манеж, где вскоре забыл о всех проблемах, гарцуя верхом на лошади, подхватывая кольца на пику на полном скаку.
Он был дока по этой части, и хотя радостно-одобряющие крики ласкали его уши, в какой-то момент он задумался о том, что скажет Марии, и вновь воспоминание о высокой худой фигуре Генриетты испугало его.
Вскоре после беседы с сыном запаниковавшая Анна пригласила ко двору вдовствующую герцогиню Савойскую, дочь Генриха IV. У вдовы была дочь, принцесса Маргарита, маленькая смуглая девочка, сразу понявшая причину приглашения к французскому двору и поэтому очень нервничающая.
Людовик встретил ее с подобающей учтивостью, на которую был мастер, но не смог скрыть чувства отвращения. Чем больше он смотрел на женщин, тем больше влюблялся в Марию.
— Я не женюсь на кузине Маргарите, — сказал он матери. — Я не могу поддержать такую идею.
— Тебе необходимо хоть немного присмотреться к ней, — сказала Анна. — И вскоре ты привыкнешь.
— Дорогая матушка, женитьба на ней — не моя идея.
— Так ты отвергаешь и Маргариту, и Генриетту?
— И ту, и другую, — сказал он твердо. Кардинал был не прочь женить короля на племяннице, но он же понимал все негативные стороны такого альянса. При таком попрании традиций королевского двора Франции он должен был ожидать, что против него поднимутся не только дворяне, но и простой народ. Они обвинят его в попытке утвердить свою родственницу на престоле, как всегда обвиняли во всех бедах, выпавших Франции. Он хорошо помнил сражения времен Фронды, свою непопулярность в те дни и не мог не понимать, что брак принесет ему больше неприятностей, чем пользы.
