Уотертон вышел из клуба. Порывы декабрьского ветра задували в лицо. Вдоль всего небосклона возвышались непрерывными рядами каменные трубы, из которых тянулись змейки дыма. С противоположной стороны улицы, от булочной, наплывал аромат свежеиспеченного хлеба.
Уотертон проследовал к своему экипажу — самому первому в длинном ряду прочих, стоявших перед «Уайтсом». Сзади еще несколько джентльменов тоже усаживались в кареты.
— Баррет!
Он обернулся, увидел Джеймса, расплачивающегося с извозчиком, и поспешил навстречу своему родственнику.
— Здравствуй, кузен. Я как раз подумал, что могу встретить тебя здесь.
— Есть новости? — спросил Джеймс с загоревшимися глазами.
— Он разорен и целиком в моей власти.
— Я знал, что ты сможешь это сделать. И в такое короткое время! Теперь нам нужно слегка на него надавить.
— Да, кстати, я получил в придачу его сестру в качестве невесты. Может, сумеешь как-то этим воспользоваться?
— Я? — Джеймс вскинул бровь и посмотрел на Баррета своими блестящими глазами.
— Да, ты. Я свои обязательства выполнил.
— Но нельзя же тотчас устраняться, — сказал Джеймс. — По всей видимости, я не смогу сейчас подключить другого человека. Ты должен помочь мне довести это дело до конца, — с отчаянием в глазах добавил он.
Уотертону это не понравилось. От недовольства у него пролегла глубокая складка на лбу. Пять лет назад, после смерти своего отца, Джеймс занял место руководителя главной разведывательной службы страны. С тех самых пор потаенные, жесткие свойства его натуры время от времени всплывали на поверхность. Зная Джеймса так, как знал его Баррет, можно было понять, что и в данный момент его кузеном руководит та же безжалостная изворотливость. Однако то, что Джеймс делал для Англии, вызывало восхищение. Поэтому Баррет не мог сейчас просто так раскланяться и уйти. И Джеймс это понимал.
— И что ты хочешь, чтобы я сделал? — с легкой иронией спросил Уотертон.
— Женился на его сестре.
Баррет опешил:
— Ты шутишь! — Он крепко сжал набалдашник трости. — Я слышал, она старая дева и у нее какая-то болезнь кожи.
— Нет, я говорю совершенно серьезно. Это идеальный вариант. Он обеспечит нам постоянный надзор за Фенвиком и его сестрой.
— Однако я не могу на ней жениться. Ни на ней, ни на ком бы то ни было. И ты, черт побери, прекрасно знаешь, что я на сей счет думаю.
— Все грустишь о леди Матильде? — Джеймс неодобрительно посмотрел на кузена. — Ты это хотел сказать?
— Я больше о ней не вспоминаю. И не собираюсь валять дурака, как в прошлый раз, — сказал Баррет. Эта женщина сделала его сердце каменным.
