— Ну а потом налетают на меня три мужика, — тараторил Никита, размахивая руками так, что клетка раскачивалась из стороны в сторону, — а у каждого мужика, представляешь себе, по две головы…
— Ну, — ковыряя крохотным пальчиком в оттопыренной ноздре, комментировал крылатый совершенно спокойно, будто бы ничего удивительного в том, что у мужиков вместо одной головы было две, он не видел, — ифриты. Серьезные ребята. Сразу могли бы тебя в капусту порубить…
— Так я одному вклепал в грудины, — азартно продолжал Никита, — ножик отобрал…
— Ятаган? — теперь уже с явным удивлением в голосе переспросил крылатый, вытирая пальчик о крохотное бедро. — У ифрита ятаган отобрал?
— Ага… Тяжелый ножик такой… Начал отмахиваться от двоих оставшихся…
Крылатый выслушал рассказ Никиты до того самого места, где в качестве одного из персонажей появился он сам, а потом задумчиво протянул:
— Кого только в этом мире не встретишь… Значит, ты только что сюда попал? И уже умудрился в Смирилище угодить?
— Умудрился, — вздохнул утомившийся Никита. — Только вот никак не могу до сих пор понять — куда я попал? И как мне отсюда выбраться? А? Как?
Никита адресовал этот вопрос крылатому, но тот не слышал, явно о чем-то задумавшись. Никита вздохнул, отвел на секунду глаза, а когда вновь взглянул на крылатого, того уже не было.
— Ничего себе, — присвистнул Никита. — Эй! Ты где? Опять невидимым стал?
Никакого ответа он не получил.
— Весело, — самому себе сказал Никита. — Никто мне помочь не может. Даже объяснить… И этот фраер…
Он поднял голову. Налетевший невесть откуда ветер гудел в звеньях цепи, но клетка пока раскачивалась не особенно сильно. Никита лег на живот и подполз к краю. Просунул голову между толстых прутьев и снова посмотрел вниз. Серый ствол чудовищного дерева пронзал громадный пласт абсолютной пустоты и исчезал в маслянистом тумане, неподвижном и от этого, казалось, еще более страшном. Никита опять подумал вдруг о том, каково будет грохнуться с такой высоты, и передернул плечами.
Ветер тем временем все усиливался. Цепи, на которых держалась клетка, уже вполне ощутимо подрагивали, да и сама клетка начала медленно раскачиваться из стороны в сторону. Грубый деревянный пол под ногами Никиты тошнотворно колебался. Провисшее небо, проснувшись, угрожающе зашевелилось.
Никита огляделся. Гигантское пустое пространство — и сверху, и снизу. А он посередине — совсем один и совсем беспомощный. Он сглотнул.
Не зная, что предпринять теперь, он переполз в центр клетки и, как мог прочно, утвердился там.
