Что за ерунда? Почему — «разрабатываем»?
О феноменальной памяти полковника Голубкова в управлении недаром ходили легенды.
Он очень хорошо помнил, что сказал цэрэушник. Он сказал: «разработали».
«Cultivated», а не «cultivating». Ну конечно же: лейтенант Ермаков, переводивший текст, допустил неточность, спутал время.
Вот уж точно: дьявол прячется в мелочах!
Голубков связался с диспетчером.
— Лейтенант Ермаков на смене?
— Так точно. Вызвать?
— Спасибо, не нужно.
Голубков вышел из кабинета и спустился в информационный центр, оснащенный, как с гордостью говорили операторы управления, такими компьютерами, каких не было даже в НАСА. Это было преувеличением. В НАСА такие компьютеры были. Верней, в информационном центре УПСМ стояли те же компьютеры, что и в НАСА. Их удалось купить у фирмы-производителя в обход всех американских законов.
То, чего нельзя получить даже за большие деньги, можно получить за очень большие деньги.
* * *
Начальник информационного центра Олег Зотов раскатывал на роликах офисного кресла вдоль стенда, на котором было смонтировано с десяток экранов, системных блоков, серверов и прочей хитроумной электроники. На мягкий стук бронированной двери Зотов недовольно обернулся, кивнул: «Секунду!» — и затрещал клавишами компьютерной деки, не отрывая взгляда от монитора.
— Полный облом, — сообщил он. — Индекс Доу-Джонса вошел в штопор. И в Токио, и в Сингапуре.
— Что это значит? — спросил Голубков.
— Это значит, что правительству Кириенко придет гвоздец. Гораздо раньше, чем мы просчитывали. На вашем месте, Константин Дмитриевич, я не стал бы сейчас покупать российские ценные бумаги.
— Спасибо, что предупредил. А то я как раз собирался бежать в банк. Кто дежурит на красной линии?
— Приходится мне.
— Чем занимается Ермаков?
— Работает. Отстранить?
— Ни в коем случае. Пусть работает. Но если придет и скажет, что ему нужно в больницу к отцу или еще что, — отпусти.
— А он придет?
— Думаю, да.
Голубков прошел в торец длинного бетонного коридора и остановился перед боксом, в котором работал лейтенант Ермаков.
Не лежала у него душа к тому, что он собирался сделать. Ему нравился этот парнишка. И больше всего нравилось то, что он сказал отцу. Он сказал ему не «Что делать?» или «Что ты будешь делать?». Он сказал: «Что будем делать?»
* * *
Полковник Голубков вошел в бокс.
* * *
Увидев на пороге начальника оперативного отдела, лейтенант Юрий Ермаков поспешно встал, на его лице отразилась сложная гамма чувств. Испуг, настороженность, обреченность. К обреченности примешался вызов. Хмуро, исподлобья смотрел он на седого сухощавого человека с озабоченным просто душным лицом, который сейчас олицетворял для него судьбу.
