7. А в Риме тем временем принялись соперничать в
изъявлении раболепия консулы, сенаторы, всадники. Чем кто был знатнее, тем
больше он лицемерил и подыскивал подобающее выражение лица, чтобы не могло
показаться, что он или обрадован кончиною принцепса, или, напротив, опечален
началом нового принципата; так они перемешивали слезы и радость, скорбные
сетования и лесть. Консулы Секст Помпей и Секст Аппулей первыми принесли
присягу на верность Тиберию; они же приняли ее у Сея Страбона, префекта
преторианских когорт[26], и Гая Туррания,
префекта по снабжению продовольствием; вслед за тем присягнули сенат, войска и
народ. Ибо Тиберий все дела начинал через консулов, как если бы сохранялся
прежний республиканский строй и он все еще не решался властвовать; даже эдикт,
которым он созывал сенаторов на заседание, был издан им с ссылкою на трибунскую
власть, предоставленную ему в правление Августа. Эдикт был немногословен и
составлен с величайшею сдержанностью: он намерен посоветоваться о почестях
скончавшемуся родителю; он не оставляет заботы о теле покойного, и это
единственная общественная обязанность, которую он присвоил себе. Между тем
после кончины Августа Тиберий дал пароль преторианским когортам, как если бы
был императором; вокруг него были стража, телохранители и все прочее,что
принято при дворе. Воины сопровождали его на форум и в курию[27]. Он направил войскам послания, словно
принял уже титул принцепса, и вообще ни в чем, кроме своих речей в сенате, не
выказывал медлительности. Основная причина этого — страх, как бы Германик,
опиравшийся на столькие легионы, на сильнейшие вспомогательные войска союзников
и исключительную любовь народа, не предпочел располагать властью, чем
дожидаться ее. Но Тиберий все же считался с общественным мнением и стремился
создать впечатление, что он скорее призван и избран волей народною, чем
пробрался к власти происками супруги принцепса и благодаря усыновлению старцем.
Позднее обнаружилось, что он притворялся колеблющимся ради того, чтобы глубже
проникнуть в мысли и намерения знати; ибо, наблюдая и превратно истолковывая
слова и выражения лиц, он приберегал все это для обвинений.
8. На первом заседании сената Тиберий допустил к
обсуждению только то, что имело прямое касательство к последней воле и
похоронам Августа, в чьем завещании, доставленном девами Весты[28], было записано, что его наследники —
Тиберий и Ливия; Ливия принималась в род Юлиев и получала имя Августы
