– Я поняла, – однажды заявила Лена, – ты вытираешь об меня ноги. Я не хочу с тобою больше спать.
Что я мог ответить? Ничего! Только повернуться на бок и сделать вид, что сплю.
И мы стали спать… в соседних комнатах. С виду наша жизнь как будто не изменилась. Я приходил после работы домой, свет выключен, все спят. Когда просыпался поздним утром, дома уже никого. Это значило, что она уже увезла ребёнка в школу и ездит по своим делам. Я вставал, умывался, брился, ел и уезжал на радио. Как раз тогда, когда жена, забрав ребёнка, возвращалась домой. Вечером после радио сразу ехал в клуб. Пришёл домой ночью – свет выключен, все спят. С утра встаю – никого.
Так прошёл целый год.
Мы не стали врагами и по-прежнему уважали друг друга. Она, по всей видимости, ждала, что всё пройдёт, я перебешусь, успокоюсь и вернусь. Точнее, приползу на коленях и буду умолять о прощении. Но я тоже человек гордый. Ползти на коленях мне не хотелось – живот мешал. Я не раз предлагал помириться, типа, чего мы как малые дети, и приводил в своё оправдание цитату из Наполеона: «Женщина, изменяя мужчине, совершает преступление. Мужчина, изменяя женщине, совершает подвиг во имя любви». Но ничего не помогало.
И тут в жизни наступили кардинальные перемены. Мне предложили переехать в Москву и стать совладельцем клуба, что означало конец работе «на дядю». И, конечно, я согласился.
Но при этом – мы год не спали с женой. Ладно бы неделю, две, три. Но я ведь уже перестал понимать, есть у меня семья или нет. Если жена не готова меня простить, так что остаётся? Еду пытать счастья без неё. И когда дело с переездом окончательно решилось, сообщил ей, что переезжаю.
– А мы? – спросила Лена.
– Вы? Остаётесь здесь.
Я оставил им огромную квартиру и все деньги, что на тот момент заработал. Решил, что для себя заработаю ещё. Всё-таки еду в Москву! Поживу там пока в съёмной квартире. Сыну мы ничего не сказали. Он привык, что папа часто в разъездах, и только месяцев через восемь до него дошло, что папы слишком уж часто нет дома.
Мне тогда, да и сейчас, кажется, что в моём переезде в Москву с чужой бабой, без семьи, виновата и жена. Поведи она себя иначе, я бы не стал менять своих домашних на какую-то приблудную. Как же без них? Но тогда жена не смогла меня простить. И я не знал, сможет ли когда-нибудь. И потому самой собой вышло, что со мной поехала Киска. Ведь выходило, что теперь Ромочка уже холостой. Только оказалось, что и радоваться тут нечему.
