— Я считаю его достаточно безумным, чтобы затеять со мной эту игру в прятки, он старается навязать мне себя, не показываясь на глаза. Да еще эти телефонные звонки… Кто-то звонит и спрашивает, здесь ли живет Грета Гарбо или Джинджер Роджерс, что может быть глупее! Но я не узнаю голос Пурвьанша.
— Он — превосходный имитатор, — заметил я, — и способен изменять свой голос. Он может притвориться кем угодно.
Софи так нервничала, что ей с трудом удалось зажечь сигарету, настолько у нее дрожали руки. Возможно, она устала от репетиций, но скорее от ощущения призрачного присутствия Ната, от которого никак не могла отделаться. Мы постарались как-то вразумить ее, успокоить. Но у нас ничего не вышло. Ей казалось, что монстр обратился в неуловимый ветер. Он преследовал ее, как те заблудшие души, что вечно бродят, не в силах обрести покой, и приходят тревожить живых. Словом, мы попытались как можно деликатнее развеять ее опасения, но Софи не удавалось освободиться от этого страха, который уже становился у нее настоящей манией.
Когда мы пили кофе, она быстро обернулась и сдавленно шепнула мне на ухо:
— Тут! Он — тут, прячется в тени…
В маленьком зале бара было полно посетителей, я внимательно оглядел все темные уголки, но тщетно: Пурвьанша здесь не было.
— Вам надо избавиться от этой навязчивой идеи.
— В тот день, уходя от меня, он сказал: «Я стану приходить к вам каждую ночь…»
— Это — пустая угроза, чтобы заставить вас думать о нем! Прошу вас, Софи, не попадайтесь в эту ловушку!
— И он добавил, что, если бы я была одна, он бы меня изнасиловал…
— Пустые слова! Милая Софи, вы так уравновешены, так полны здравого смысла. Не обращайте внимания на подобные глупости! Не позволяйте им захватить ваш разум! Вы прекрасно знаете, что, произнося это, Пурвьанш лукавил, стараясь сохранить остатки достоинства!
— Лукавил! Лукавый! Мне случается спрашивать себя, не есть ли он дьявол во плоти! Когда я воспитывалась у сестер, я была подростком, и священник объяснял нам, что Сатана — самый хитрый и тонкий из всех актеров. «Это — режиссер, полный бесконечного обаяния и призрачных надежд…» — говорил он. А я-то хотела завлечь этого ловеласа и наказать его! Как вспомню о том ужине в «Лё Доме», где я изображала кокетку, как будто можно укротить крокодила или зачаровать кобру! А сейчас он рыщет вокруг меня!
— Вы хорошо сделали, что выставили его вон, — ввернула Алиса. — От этого унижения он, должно быть, с ума сошел — и от горя, и от ярости; потому что он вас и вправду любит!
