— Не беспокойтесь, — наконец отозвался Пыж. — Все будет в елочку.
Кум кивнул, другого ответа он и не ожидал. Пыж из тех людей, которыми можно вертеть как угодно. За дозу дури он пришпилит любого, только пальцем покажи. Пыж взял со стола шприц, закатал рукав робы так туго, что ткань пережала кровеносные сосуды. Он сжимал и разжимал пальцы, дожидаясь, когда вздуется вена на локтевом сгибе. Но истончавшаяся дохлая вена долго не хотел набухать. Наконец он сделал инъекцию в центряк, в то самая место, где красовалась наколка ВУЗ, вечный узник зоны.
— Баян себе оставь, пригодится, — сказал кум и пообещал. — Дня через три, когда немного уляжется пыль, подкину циклодола.
— Спасибо, вы меня балуете, — облизнулся Пыж и опустил шприц в карман куртки. — Только…
— Что «только»?
— Трупешники могут на меня повесить.
— Не повесят, если все по уму выйдет, — ответил Чугур. — Знаешь, кто у Цики был в машках до Жоры Гомельского?
— Кажется, этот черт… Белоус, то есть Гришка Белоусов из второго отряда.
— Вот он на него мокрое и спишут. Среди голубцов тоже есть сильные чувства. И еще какие — Шекспир вместе взятый с его Ромео и Джульеттой — отдыхает. Белоусов приревновал своего бывшего любовника, то бишь Цику, к новому партнеру. И приговорил обеих.
— А как же Белоус ночью из запертого барака вышел? — не унимался Пыж. Его зрачки сузились, глаза заблестели, а на впалых щеках проступили пятна нездорового румянца.
— Он сейчас не в бараке, а в медсанчасти, — процедил Кум, ему не нравилось, когда исполнители лезут не в свое дело и еще вопросы задают. — Ночью оттуда выйти можно. Сегодня по больничке дежурит лепила, не из вольнонаемных, из нашего контингента. Он покажет, что Белоусов ночью попросился на воздух. У него начался приступ астмы, он задыхался. Короче, Белоусов отсутствовал двадцать минут, а это время.
— А, вот оно как…
Пыж пригладил пух на голове. Он в очередной раз удивился хитрости и прозорливости Чугура. Начальник все предусмотрел, все просчитал, продумал до мелочей. Каким-то макаром сумел уложить Гришку, здорового, как колхозный бугай, на койку медсанчасти.
— Гомики режут своих бывших любовников в лапшу, крошат в мелкий винегрет, — продолжая говорить, Чугур вытащил из нижнего ящика стола плоскую фляжку с коньяком, отвинтил пробочку, запрокинул голову кверху. И забулькал спиртным, пустил в бутылочку воздушные пузыри. Позади тяжелый муторный день, он честно заработал свои двести пятьдесят грамм. — Так что ты крови не стесняйся. Пусть плавают, суки, как в бассейне.
