Ставни стукнули друг о друга, и сразу в соседней комнате кто-то заворочался, босые пятки застучали по деревянному полу.
— Валя, ты не спишь? — трагическим шепотом спросила Клавдия Петровна, заглядывая к дочери в комнату.
— Не сплю, — сердито ответила Валя. — Не спится чего-то.
— А что ты у окна стоишь? Тебя продует!
— Ничего меня не продует, я просто свежим воздухом дышу.
— Воздухом? У тебя голова, что ли, болит?
— Нет, нет, нет…
С матерью спорить было бесполезно, поэтому Валя немедленно закрыла окно и легла в постель. Дверь закрылась, и босые пятки прошлепали в обратном направлении. Впечатление от дивного ночного сада, от воспоминаний о сегодняшнем дне было смазано…
Разбудили ее утром голоса на веранде. Голосов было два — ее мама говорила с мамой Лиды, Анной Михайловной. Они тоже были подругами — поскольку дачи находились рядом, и между ними даже существовала калитка, которая закрывалась на символическую щеколду.
«Господи, чем это они там гремят… — недовольно подумала Валя, натягивая одеяло на голову, но голоса все равно лезли в уши сквозь плотную шерстяную ткань. — Безобразие!»
— Раз сахара нет, Анечка, вари на ксилите.
— Клава, это же химия!
Никакая не химия, наоборот очень диетично и полезно для организма! Кстати, предотвращает развитие диабета…
— Ладно, я подумаю. До тех пор, когда ягоды пойдут, еще куча времени!
Женщины продолжали греметь чем-то, обсуждая, каким способом варить варенье, и это показалось Вале невыносимо скучно.
— Анечка, может быть, кофе? У нас есть кофе, удалось достать несколько банок. Настоящий бразильский.
Анну Михайловну это очень возбудило, и она с вожделением и завистью произнесла:
— Хочу! Очень хочу, Клавочка! Что, прямо бразильский?
— «Касике».
— «Касике», какая прелесть!
— Шесть рублей банка. То есть сто граммов — шесть рублей.
— Они совсем озверели! — с негодованием произнесла Анна Михайловна. Кто «они», Вале было непонятно. Вернее, понятно — правительство, чиновники и прочие люди, которые закупали товары для страны, но почему нельзя было назвать конкретные фамилии?
По дому разнесся запах крепкого кофе — очень приятный, бодрящий… Валя любила этот запах, а сам напиток — нет. Кофе казался ей горьким. Запах и вкус — обманчивые обещания…
Валя перевернулась на другой бок и попыталась снова уснуть, но разговор за стенкой продолжал навязчиво лезть в уши.
— Вот интересно, а сколько там получают врачи? Я потому спрашиваю, Клава, что на те сто сорок рублей, которые мне платят, прожить совершенно невозможно. Сейчас вот дали отпускные — и крутись до конца лета, как хочешь. Если бы не дача…
