Мало ли что он не помнил еще! Побитый бампер новенькой «девятки», которую выпросил у отца погонять. Посеянный бумажник. Кружку теплого пива в жару, когда очень хотелось холодного…
— …Я тебе хоть когда-нибудь в чем-нибудь отказывал?! Ты же нагулялся — во! Бабки — пожалуйста, дома не ночуешь — пожалуйста, двойки приносишь — да хер с тобой!..
— Пап, — робко перебил Олег, — да не было у меня сроду двоек!
— Молчать! Ты бы, дурак, поинтересовался, почему ни разу тебя гаишники не тормознули, почему в кабаки тебя без единого писка пускают.
Олег хотел сказать, что выглядит он старше своих лет, вот и пускают. Но смолчал. Что-то отец разбуянился не на шутку, и это было так необычно, что и мысли у Олега пошли необычные. Никогда он раньше не помышлял, что в кабак могут и не пустить. Или что в шестнадцать лет на машине ездить запрещено.
— А пугач твой?! — надрывался батя. — Это ж настоящий боевой пистолет, кретин! «Дай пострелять, дай пострелять»! На, сыночек, лупи по банкам, чем бы дите не тешилось… А когда дите с этой пушкой менты взяли, кто тебя отмазал?! Ты хоть прикинь, сколько тебе светило! Думаешь, за глаза твои красивые отпустили?
— Ну, ты, наверное, им денег дал, — протянул Олег.
— Да не все продается, балбес ты этакий! Главное — люди, понимаешь, люди! Вот их где нужно держать, — отец сунул ему под нос стиснутый волосатый кулак.
Олег вскочил, уже ничего не понимая.
— Ты что, всех в городе купил? Потому меня и не трогают?
— Да я тебе повторяю, идиот, не все продается и покупается!
— А как же тогда? — растерялся он.
— Садись и слушай.
Так и не вышло никакого разговора, в кухне полчаса кряду звучал только голос отца — притихший, но сердитый.
— Ну, что? Теперь понял? — утвердительно произнес он, закончив ликбез.
Олег кивнул, глядя в глаза человеку, которого только сейчас вдруг увидел по-настоящему. Перед ним сидел мужчина средних лет, набыченный, самодовольный, знающий все наперед, слегка раздосадованный глупыми рассуждениями сына, но великодушно сдержавший родительский гнев, и с терпением, достойным лаврового венка, разжевавший каждую мелочь, чтобы ребенку легче было переварить. В одну секунду, ясно и четко Олег понял, что никогда не станет таким же. Не станет! Потому что не хочет. Потому что не может. И еще — потому что только этого ждет от него отец. «Ты мое продолжение» — примерно так выразился батя. И эта фраза рефреном шла на протяжении всего монолога. Еще вчера вечером, тиская одноклассниц в темных коридорах, дрыгаясь под звуки школьного оркестра, он толком не знал, чем будет заниматься завтра. Писатель — да, звучит интересно, и воображение рисует красивую картинку. Ну, и буду писателем, не слишком задумываясь, решил он.
