К поисковой экспедиции присоединилась дочь Ольги Викторовны — Марина, — двадцатилетнее, хрупкое создание с томной поволокой в глазах. Толку от нее было мало, потому как она ежесекундно замирала на месте, осененная удачной рифмой к своему очередному гениальному стихотворению. И ей непременно надо было именно сейчас продекламировать пришедшие на ум строчки вслух и услышать одобрения. Умнющая псина Гера тут же вскакивала с нагретого кресла и начинала подвывать, пытаясь таким образом выразить свое мнение. Данька же, — четырехлетний внук Ольги Викторовны, — стараясь переключить внимание присутствующих на себя, принимался гоняться из комнаты в комнату, бодро распевая: «Нас не догонят!»
Нет, совершенно невозможно было рассказать семейству, что у Илюши появилась наконец-таки невеста. Ольга Викторовна, вздохнув, решила радоваться в одиночестве. Ей трудно было объяснить, почему женитьба сына так важна. Просто в последнее время Илья казался матери таким замученным и потерянным, просто на лице его так прочно обосновалось выражение недоверия, просто он слишком упорно делал вид, что работа — единственная радость в этой жизни. И еще потому, наверное, что Ольга Викторовна была очень романтичной особой и в свои пятьдесят с лишним лет продолжала верить в любовь и в тихое семейное счастье.
Мысли ее уплыли далеко, и на откровенный беспредел, творящийся в доме, она уже не обращала внимания. Но тут на лестнице, кутаясь в длинную пушистую шаль, появилась ее мать.
— Вы меня разбудили, изверги! — прошамкала Ирина Федоровна, с успехом притворяясь немощной старушкой, покой которой был нарушен бесчувственной молодежью.
— Риночка, где мои штаны? — кинулся к ней Виктор Прокопьевич.
— Бабуль, ты только послушай, что я написала! — кинулась к ней Марина.
— Бабрина! Пошли читать! — кинулся к ней правнук и с детской откровенностью добавил: — А то эти чокнутые меня в могилу сведут.
Ольга Викторовна фыркнула от смеха. Гера радостно тявкнула в знак солидарности.
— В могилу сведут меня, это точно, — нарочито шаркая тапками, Ирина Федоровна спустилась с лестницы и, продолжая ворчать, нашла мужнины штаны, посверкала глазами в знак восхищения перед новым творением внучки, успокоила Геру и усадила Даньку с книжкой на диван.
— Пора бы тебе, дружочек, читать самому.
— Я буквы забыл. Почти все, — схитрил он.
Ему отлично удавалось брать пример с прабабушки.
— А у меня зрение слабое, — не сдавалась та.
— А я — ребенок!
