Слезы все-таки навернулись, одна — особо крупная — шмякнулась со щеки на мятое, перепачканное в траве платье. Женя все смотрела и смотрела на зеленые пятна, будто заснула с открытыми глазами.
— Я сейчас тебе халат принесу, переоденешься, — категорично заявила бабушка, тоже разглядев ее испорченный наряд.
— Зачем халат? — вклинилась Ольга Викторовна. — Достань розовый костюм, он совсем новый.
Марина, услыхав это, отвлеклась от созерцания потолка и критически осмотрела Женьку.
— Мам, в розовом она утонет!
— Ну прямо утонет!
— Конечно, он на мне висит, почему и не ношу. А Рита меня на три размера меньше!
Женька не поняла, при чем тут Рита, но решила не выяснять, и тоненько пропищала, что не надо ни халата, ни костюма, а только телефон, чтобы вызвать такси.
— Вечером поедешь, — отмахнулась Ирина Федоровна и удалилась.
— Конечно, вечером, — подхватила Ольга Викторовна. — А про полис не беспокойся, заплатим и все дела.
В гостиную снова заглянул дед.
— Там у ворот твоя машина?
Женька кивнула, при воспоминании о брошенном Шушике стало совсем мерзко.
— Хорошая, — одобрительно причмокнул Виктор Прокопьевич, — а что это вы на ней приехали? Где Илюха джип-то оставил?
— В аэропорту, — ответил Илья, возникая из ниоткуда и глазея на Женьку, которой Ольга Викторовна пыталась всучить пирожок «с малиной из собственного огорода».
Женя в замешательстве перехватила его взгляд, где от чертят уже не осталось и следа, а только плескалось темное море настороженного интереса.
Вот уставился!
Независимо вскинув подбородок, она мельком оглядела Илью.
На нем был светлый костюм, свежевыбритые скулы отсвечивали бронзой, аккуратно зачесанные назад поблескивали влажные еще пряди темных волос. Рубашка в тон костюма, галстук в тон рубашки, в руках — дипломат. И во всем этом были уверенное сытое благополучие, сдержанность и холодная, спокойная убежденность в нерушимости своего мира. Мира успешных деловых людей, ценных бумаг, корректных замечаний, банкетов, договоров, солидных клиентов и тихих расслабленных вечеров в кругу семьи, когда уютно потрескивает камин, а на столе мерцает бутылочка шампанского в ведерке со льдом.
Женьке вдруг захотелось встряхнуть его за отвороты пиджака и трясти так до тех пор, пока не посыплются наружу страхи, проблемы и неуверенность.
Жутко было глядеть в надменную безмятежность его глаз.
— Вот ваши деньги, — сказал Илья, выкладывая на столик перед ней несколько купюр. — И, конечно, компенсация за моральный ущерб.
