Воробьев жидко захлопал, вот и все признание заслуг.
– Я не знаю, сколько секунд в запасе, пока оно станет необратимым.
Воробьев дожевал свой бутерброд и всполошился. Пока Торн производил диагностику пультов, лаборант ползал в испытательном блоке, проверяя поглощающие и отражающие способности щитов и экранов. И тут появились незваные гости, сам доктор Кирпиченок, директор Союза Электрической Силы и Славы, и пять лиц, слабо похожих на научных сотрудников, скорее, на продукцию промышленности. Они проникли в институт то ли дорогой, проторенной Торном, то ли нашли другое отверстие. Дмитрий Федорович требовал покинуть помещение, взмахивал бумагами, свирепо потрясал пальцем, но впечатления не произвел. Более того, доктор сотоварищи делали вид, что кроме них в помещении никого нет. Лишь иногда они ежились, как будто сквозило, и махали руками, словно зудели комары. Потом Кирпиченок положил на стол бумагу за подписью Веревкина о ликвидации БГУ. И объяснил своим ребятам, почему БГУ надо ликвидировать – как тренажер для колдунов, на котором они натаскиваются в губительных навыках. Почти перерезая торжественную ленту, Кирпиченок дернул первый попавшийся проводок. Торн не стерпел и подошел к нему вплотную. Тут Дмитрия Федоровича уложили на ковер и наступил сверху ногой. Торн в позе гнусной змеи, придавленной копытом гордого коня, еще изогнулся, желая наблюдать за обстановкой. Индустриальные богатыри напряженно смотрели в рот доктору Кирпиченку. Но рот неожиданно сказал: «Отстаньте, дураки». Потом Кирпиченок опустился на четвереньки и пополз. «Ма-ма, пи-ва, уа», – ныл он. Один чугунок догадался, что произошла мембранная атака. Он выхватил хлопушку, но разрядил ее почему-то в товарища. И даже обрадовался своей меткости. Но потом меткий стрелок подумал, что спит, и пальнул себе в рот. Оставшиеся трое явно не знали, чем заняться. Торн предложил им, пока суть да дело, обогатить внутренний желудочно-кишечный мир в ближайшем ресторане. Трое взвалило на плечи троих. На прощание мелькнуло заднее место доктора Кирпиченка.
– Маша убила себя вилкой, Петя – ложкой, Костя – тарелкой, – прокомментировал события Воробьев, скромно помалкивавший во время суровых испытаний. Торн с большим подозрением взглянул на него.
– Дмитрий Федорович, я тут ни при чем. Оно само. Вы там случайно локтем кнопочку включения настройки нажали, и меня стало крутить, а потом еще и местность завертелась, пока вы там прохлаждались. Какие там пучки напали, не знаю, да только мне мальчики кровавые мерещились на месте чугунков. Представляете, вижу, как взяли дите и заделали в некий бронетранспортер-луноход на гусеницах, с краном, с пушкой и таким прочим. А ребенку хочется ньям-ньям и играть. И вот для этого дела применяется им БТР. Покушать – пожалуйста, из пушки по телятнику, а потом лови жареные куски захватом. Поиграть с дядями и тетями – милости просим. Правда, только к ним подползешь, а баловаться уже не с кем, одна кашица под гусеницами. Вот такие трудности в общении. А я просто помог деткам из этих БТР-луноходов выбраться на лужайку. Вот вам изобразительный ряд плюс решение задачи. Все по инструкции для колдунов: опускаю свой психоцентр в осевой канал жертвы, подчиняю ее мыслительный аппарат. А теперь успокойте меня, Дмитрий Федорович, скажите, что у и вас такое бывало, что вместе лечиться станем. Ведь бывало же?
