Холод — не тетка, пришлось придвинуться к девушке так, что они оказались почти лицом к лицу. Освещение в вагоне начало тускнеть, и наконец свет совсем погас. Через некоторое время в окно заглянула луна, и Рыжая не замедлила сообщить, что они здесь как в постели, ведь верно?
— Ну, и да, и нет, — ответил уклончиво Митч.
Она ущипнула его в порядке упрека:
— Митч, ты это имел в виду, когда говорил о работе?
— Да, и это тоже!
— Но то, чем ты занимаешься, это ведь не совсем честно, не так ли?
Он пожал плечами:
— Думаю, решать тебе, а не мне.
— И... и ты в самом деле думаешь, что у меня получится?
— Думаю, да. — Он помедлил из осторожности. — Возможно, я и ошибаюсь, но верно оценивать людей — это часть моего бизнеса, и весьма существенная. Насколько я могу судить, ты мне подходишь. В любом случае тебе предстоит долгая и упорная тренировка, прежде чем ты будешь готова приступить к работе.
— Разумеется. — Она согласно кивнула. — Надо усердно трудиться, если хочешь выбиться в люди. Уф, ну и как много я буду иметь на этом, Митч?
— Двадцать пять процентов от выигрыша, после вычета расходов. Доля может составить тысячу или больше за неделю, но будет и немало таких недель, когда тебе работать не придется.
У нее на языке вертелся еще один вопрос, но она не решилась задать его в лоб. Вместо этого призналась, что боится, не создалось ли у него о ней превратного мнения.
— Думаю, я знаю, о чем твои мысли, — пришел ей на помощь Митч. — Мой ответ — нет, насколько это будет от меня зависеть. Наши отношения могут и должны развиваться, но...
— Умолкни! — неожиданно резко оборвала она. — Мне уже целых девятнадцать лет, слава Богу! Незачем подбирать слова, будто я еще ребенок!
— Прости. Ну так что ты хотела тогда спросить?
Рыжая поинтересовалась, женат ли Митч, и добавила — он вправе ответить, что это не ее ума дело. Митч возразил, что у него и в мыслях не было отреагировать подобным образом. Если она собирается с ним работать, то имеет полное право знать о нем все.
После столь многообещающих слов в мозгу Митча лихорадочно закрутилась только одна мысль. Он и впрямь хотел бы сказать ей всю правду, да вот только сам толком не знал, какова она. Митч уже много лет ничего не слышал о Тидди. Возможно, она уже развелась с ним или какой-нибудь ревнитель нравственности убил ее? До нынешнего дня ему это было неинтересно, а вот теперь вдруг стало важным.
Если он так хочет эту рыженькую, — а, вопреки своему утверждению, Митч действительно хотел ее и для работы, и для любви, — то ответ мог быть только один. Он знал, чувствовал всеми фибрами души, что и в телесном, и в духовном плане в ней сокрыты огромные сокровища.
