— Тебе что, Барракуду жалко? — продолжил Лешка. — Упыря этого, душегуба? Нашла кого жалеть. Ты что, забыла, что ему в тюрьме прогулы ставят? Он лет двадцать недосидел, так? А по справедливости ему вообще пожизненное полагается. А ты давай, давай его отмазывай!
Мне стало не по себе. Если уж Лешка меня не понимал…
— Леша, я ведь его не отмазываю от того, что он действительно совершил. Если его подставляют, а доказательства фальсифицируют, то эти люди тоже преступники.
Лешка хмыкнул:
— Да? А вот ты спроси родственников им застреленных потерпевших! Возражают ли они против того, чтобы продажные менты засадили душку Барракуду?
— Леша! При чем тут родственники потерпевших? Пусть Барракуду посадят за то, что он действительно совершил! А не подкидывают ему оружие с наркотой!
Лешка крутанулся на стуле.
— А вот я не вижу ничего ужасного в том, что ему подкинут оружие с наркотой.
— Горчаков! Как ты можешь?
— А вот представь себе — могу! Я как подумаю, что эта скотина за полмиллиона у, е, купила себе свободу, у меня печенка в трубочку сворачивается! Ну если не могут его посадить за то, что он совершил, пусть посадят за то, что операм в голову придет!
Я вскочила со стула:
— Что ты несешь?!
— Ну давай мне еще стул сломай! Совсем охренела со своим бандитом!
Горчаков демонстративно встал и пересел на свое место за столом, отделившись от меня мебелью.
— Горчаков! — я попыталась воззвать к его здравому смыслу. — Пойми: нельзя бороться с преступностью преступными методами! Если, вы боретесь с преступниками теми же методами, то чем вы лучше их?
— «Вы боретесь»? — зло сощурился Горчаков. — Ты уже себя противопоставляешь?
— Да! — заорала я. — Противопоставляю!
— И мне тоже?
— Если ты можешь сфальсифицировать доказательства, то и тебе тоже! — от волнения я запуталась в словах «противопоставляю» и «сфальсифицировать», но Горчаков даже не улыбнулся.
— А зачем ты вообще тогда пришла? От меня сочувствия не дождешься! Я считаю, что преступник должен сидеть в тюрьме! И трудовому народу безразлично, как ты его туда посадишь! А ты целуйся со своей Барракудой! Тьфу, со своим Барракудом!
Я гордо встала и пошла из кабинета, изо всех сил стараясь не показать Лешке, что в глазах у меня стоят слезы. Перед дверью я остановилась, и не оборачиваясь, потому что слезы уже текли у меня по лицу, сказала Горчакову:
— Знаешь, Леша, если следователь считает возможным подбрасывать компромат и подделывать доказательства, то это профессиональная смерть. Если ты фальсифицируешь доказательства, то будь готов к тому, что и в отношении тебя их могут сфальсифицировать.
