Но дендизм – это не только искусство одеваться и счастливая диктатура элегантности. Это манера жить. Это тот ресторан, та любовница, та дуэль, те привычки...
Прямым Онегин Чильд-Гарольдом
Вдался в задумчивую лень:
Со сна садится в ванну со льдом...
Главная гордость денди – быть не как все, поступать совершенно неожиданно, но демонстрируя при этом такт и искусство истинного денди – умение нарушать правила... в пределах правил, быть эксцентричным и радостно непредсказуемым, оставаясь в рамках хорошего тона и безупречной светскости.
Чаадаев с начала жизни стал полномочным послом дендизма в России, и до смерти его манеры, умение одеваться и его странности (но не смешные, а напротив, те странности – таинственные, ему только присущие, непредсказуемые) будут притчей во языцех.
Поццо ди Борго, корсиканец-эмигрант, русский посол в Париже после падения Бонапарта, сказал о нашем герое: «Если бы я был властью в России, я бы непременно и часто посылал его за границу, чтобы все могли увидеть этого русского и при этом абсолютно порядочного человека».
Для Поццо ди Борго быть абсолютно порядочным – и значило быть абсолютным денди.
Как и положено абсолютному денди, Чаадаев своими странностями озадачивал до восхищения озорных сверстников.
Существовали общие забавы тогдашних молодых людей – Лунина, Пушкина и прочих, почитавших непременно быть «друзьями Вакха и Венеры». Походы в бордели, веселые девы, представленные буквой «б» с точками в стихах Пушкина и Лермонтова... Читайте письма нашего поэта к Вульфу, в них – «наука страсти нежной, которую воспел Назон» и преуспеть в которой считали обязательным тогдашние молодые люди. Причем важно было не только соблазнить даму, но и выставить на веселое поругание рогатого титулованного мужа.
Приятно дерзкой эпиграммой
Взбесить оплошного врага,
Приятно зреть, как он, упрямо
Склонив бодливые рога,
Невольно в зеркало глядится
И узнавать себя стыдится...
Но отослать его к отцам
Едва ль приятно будет вам.
Так молодой Пушкин воспел молодые свои забавы... и заодно свою будущую гибель.
Но во всех этих коллективных веселиях нет нашего героя. «Красавчик Чаадаев», как называют его в полку, с холодным презрением наблюдает общие забавы молодых повес. С самого начала на его личную жизнь наброшен непроницаемый покров тайны, и сверстники с уважением принимают этот утонченный, как бы сейчас сказали, «крутой» дендизм.
Он заканчивает Московский университет и, естественно, поступает в знаменитый лейб-гвардии Семеновский полк, ибо все его предки там служили. Но слово «естественно» не может управлять жизнью абсолютного денди, и потому, пройдя французскую кампанию, он перейдет из Семеновекого полка в Ахтырский. Как уважительно скажет современник: «Перешел как настоящий денди – объявил причиной мундир Ахтырского полка, каковой изысканнее был, на его взгляд, мундира полка Семеновского...»
