— Напротив, — перебил ее Джеф, пальцами слегка приподнимая ее подбородок. Он заметил, как румянец медленно заливает ее щеки, и острое, мгновенное желание пронзило его насквозь.
— Прежде чем мы уложим все это обратно, — застенчиво сказала она, — у меня есть предложение, это нечто вроде игры — в колледже мы обычно играли так по вечерам с подругами.
— Игра?
— Не могли бы вы выбрать ваше любимое стихотворение и прочитать мне отрывок? Это многое говорит о человеке.
Джеф не колебался. Он взял тоненький томик из тех, что горкой высились рядом с ней на коврике, и перелистал его.
— Не то чтобы оно было единственным, просто оно отражает мое теперешнее настроение.
— Тем лучше, — сказала она, перебираясь к нему поближе, так, чтобы их руки соприкасались. Счастье волной поднималось из самой глубины ее души. Может ли такое быть, чтобы она провела эти последние часы с человеком, который находил удовольствие в тех же, непонятных для других, вещах, что и она? Разумеется, все это слишком хорошо, для того чтобы быть правдой, но пока Шелби собиралась насладиться минутой.
— Какой это поэт?
Голос ее дрожал от нетерпения.
— Теннисон.
— Потрясающе! Подождите, я попробую угадать… «Лок-
сли Холл»? «Едоки лотоса»?
— Тихо, тихо, не спешите!
Его длинные пальцы, нашли наконец нужную страницу, и он стал читать — медленно, отчетливо — отрывки из большой поэмы «Улисс»:
Любая остановка иль конец — скучны,
Ржаветь — а не сиять на пользу, — как это
грустно,
Будто жизнь дана, чтобы дышать, — когда
и много жизней
Все было б мало, тут же — лишь одна,
Да и от той немного остается; но каждая
минута на счету…
И бледный дух, тоскующий, стремится
За знаньем — ускользающей звездой,
Стремясь непостижимое постигнуть.
Шелби закрыла глаза и шевелила губами, повторяя слова, когда Джеф дошел до тех строф, которые она особенно любила:
Вперед, друзья, еще не слишком поздно
За новым устремляться…
И искать, прикладывать все силы, находить
И не сдаваться.
Тишина — глубокая, полная — царила, пока Шелби не открыла глаза и не увидела, что он смотрит на нее так, что ее бросило сначала в жар, потом в холод. Грудь ее затрепетала, в ней что-то заныло и в сердце тоже.
— Вы прочитали чудесно.
— Херес делает вас чувствительной, ласково подтрунил он.
— Да.
— Ну что ж, теперь ваша очередь.
Улыбаясь, Шелби раскрыла крохотный томик, в ожидании лежавший у нее на коленях.
— Я выбрала рубаи Омара Хайяма в переводе Фицджеральда, — объявила она.
— Невероятно! Признаюсь, мне нравится эта игра. Это действительно позволяет многое понять.
