Кейт ощутила острый запах ароматических шариков, сильный табачный дух и идущий издалека, из кухни, аппетитный аромат традиционного мексиканского блюда, которое Кончита тушила на плите. Она улыбнулась: по крайней мере ужин ей сегодня обеспечен.
Представив, какими хмурыми взглядами они будут обмениваться за столом, Кейт вздохнула. Поднявшись по крутым ступенькам на второй этаж, она прошла по узкому коридору, в конце которого находилась ее каморка и где с ее отъезда все осталось на прежних местах. Простая кровать была застлана белоснежным покрывалом в тон занавескам с кружевной выделкой по краям, на гладком полулежал сшитый из разноцветных лоскутков коврик. На огромном старинном гардеробе из ореха играли солнечные блики. Из стоявшего на туалетном столике кувшина приветливо выглядывали принесенные кем-то подсолнухи.
«Боже, благослови доброе сердце Кончиты!» — подумала Кейт. Затем на нее навалилась усталость.
Присев на перину, она принялась расстегивать платье, размышляя над ужасной долей, уготованной ей отцом. Ясно одно: ей надо удирать отсюда, и поскорее.
В комнату стремительно вошла Кончита с ведром дымящейся воды. Поставив тяжелую ношу, она искоса посмотрела на девушку.
— Пожалуйста, не сиди на постели: ты вся в грязи, а я только вчера почистила покрывало, — проворчала она и, вытащив из-за ширмы жестяное корыто, вылила туда воду. — Бросай одежду на пол, а я пока принесу еще воды.
Кейт неохотно поднялась и отряхнула одеяло. Пока Кончита несколько раз ходила за горячей водой, она сбросила с себя белье и наконец нагишом шагнула в корыто.
Теплая вода, словно по велению свыше, уняла боль. Когда экономка вернулась, чтобы помыть ее волосы, девушка настолько успокоилась, что насвистывала мелодию «Черноглазой Сьюзен» — одной из самых любимых ее песен.
Кончита была безмерно счастлива, что Кейт наконец-то оказалась дома. Ее девочка еще больше похорошела за эти несколько недель: огромные зеленоватые глаза, прямой нос, высокие скулы и полные губы — настоящая красавица. Даже от ее обожженной кожи веяло молодостью и здоровьем. Кончита сделала зарубку в памяти: намазать болячки Кейт домашним бальзамом из столетника.
При этом ее очень огорчило, что сеньор Джеб так и не сумел разглядеть хорошие качества дочери — стойкий дух и преданное сердце, скрытые под наслоениями неистовой ирландской гордыни.
— Ну, Кателина, расскажи-ка мне обо всем, что приключилось с тобой, — тихо проговорила Кончита.
