— Нет. Оно лишь перестало излучать в диапазоне, воздействующем на человеческий мозг… повинуясь Ардану.
— Повинуясь?..
Я быстро, в сжатом виде, излагаю Регелле суть поразительных переговоров с фантомом Ардана. Как только я кончил свое сообщение, она качает головой:
— Получается, что разум, мысли наших товарищей и в самом деле заключены сейчас в эти омерзительные телесные оболочки. И они прекрасно осознают это.
— Да, это наиболее драматический аспект дела. Но Ардан уверен, что может восстановиться в виде человека.
— Но ведь это невозможно, правда ведь?
— Кто его знает… Возможно, он мечтает о каком-нибудь искусственном теле.
— Но в любом случае он уже не будет настоящим человеком.
— Это только в наших глазах. Она присаживается рядом.
— Так вы сняли силовое поле?
— Да.
Похоже, это сообщение ее тоже не обрадовало.
— Давно?
— Чуть больше часа.
— И что же?
— А ничего не происходит.
Я жду… либо какого-то телепатического сигнала от Ардана, либо вызова от Ариона.
— Арион восстановил ваш первоначальный лагерь по ту сторону реки, а Варна вновь приступил к своим обязанностям командира группы. Нет нужды добавлять, что ты свободна и при желании можешь присоединиться к ним.
— Об этом теперь не стоит говорить.
— Скажи: вот ты полностью освободилась от навязанных тебе массой влечений. Не восстановился ли одновременно у тебя императив, вколоченный вам в головы на Мандралоре, относительно цели вашей миссии?
— Нет.
— Предположим, Варна потребует, чтобы ты вернулась в группу.
Она усмехается:
— Я ему заявлю, что ты удерживаешь меня как пленницу.
Она ласково дотрагивается до моей руки.
— Конечно, при условии, что ты действительно не прочь меня здесь терпеть… хотя догадываюсь, что такого рода намерения тебе не чужды.
Что ей ответить? Предпочитаю просто раскрыть объятия. Но наши нежности длятся недолго, поскольку их прерывает писк аппарата связи.
Тут же включаю его. На экране прорисовывается лицо Варны.
— Есть ли новости от Ардана?
— Он у нас, в лагере, сейчас встречается с товарищами.
— Весьма неосторожно, Варна.
— Единственный судья своим поступкам — я сам.
Говорит он резко, отрывисто. Взгляд как-то странно напряжен. Держится жестко и недружелюбно.
— Арион дал тебе отсрочку.
— Было такое дело.
— Понимаю, что события обернулись более или менее в твою пользу… и в определенной степени твоя наступательная сила в данный момент превышает нашу. Тем меньше у меня угрызений совести объявить тебе, что перемирие кончено.
— Но мы далеко еще не разобрались с этой
