Она была страшно худа, гнилая ветошь прикрывала ее тело, патлы черных волос, сбившиеся в колтуны, падали на плечи. Но, несмотря на это, я видела, что она молода и, пожалуй, все еще сильна. Я посмотрела на ее руки. На них засохли бурые пятна. Она дралась безоружной. А у меня был меч. На меч она и смотрела.
— Это ваш обычай? — спросила она, указав на меч, а потом на жертвенник.
Говорила она по-ахейски, но не совсем так, как я привыкла слышать. Должно быть, так выговаривали слова в Архипелаге.
Почему-то меня ее вопрос не очень удивил, и я ответила просто:
— Скифы тоже так молятся — мечу, воткнутому в землю.
— Они у вас заимствовали этот обычай или вы у них? — не отступала она.
Это было уже интереснее.
— Неважно, кто у кого заимствует обычаи, главное, чтобы они были правильные.
Она смотрела на меня чрезвычайно внимательно. Может быть, ей казалось, что она меня не расслышала.
— Как ты сказала — правильные или праведные?
Она тщательно подбирала слова.
— А разве есть какая-нибудь разница? И тут на ее изможденном лице появилась улыбка.
Ну вот, с этого дня мы все вместе начали обустраивать свою жизнь на острове.
Сказать, конечно, не сделать… Иногда мне кажется, что та зима была равна многим годам. Еще раз повторю — взять с острова было, в общем, нечего. Здесь не существовало поселений даже до пиратов. То есть остров был обитаем и даже почитаем — так мне рассказали. Раньше здесь было святилище Богини, как матери, и Троицы, которая здесь считалась детьми Богини — назывались они Кабиры (к хабирам, воинственному племени пустынь, они не имели никакого отношения). А потом, когда пала Критская Талассократия и законы на море перестали соблюдаться, пришли пираты, разорили храм, убили его служителей, и на основе святилища построили свою крепость. А в остальном — остров был гол. Но. так или иначе, деваться нам с него было некуда.
Плеяды скрывались при закате Солнца, наступило время зимних бурь, и даже если бы наши корабли оказались в порядке, пройти в эту пору мимо Кианейских скал невозможно.
Но главная трудность таилась не в море и скалах. Главной трудностью стали люди.
Не стану скрывать — поначалу роптали именно среди моего народа. Роптали, несмотря на присущую нам дисциплину.
Я их понимала. Мало того, что здесь все время болтались мужчины, их еще приходилось учить! По большому счету, занятие бессмысленное. Ни один мужчина женщин понять не может. А ведь среди них попадались очень умные, честное слово!
