— Тервиллигер намекал, что вы заняли место Блека.
— Тервиллигер слишком много говорит.
— Недостаток, свойственный не только ему.
— А кроме того, это всегда было мое место. Я толкала краденое задолго до появления Дункана Блека. — Она помолчала. — Я взяла его в долю, чтобы гарантировать его верность. — Она посмотрела на Каина. — Вы полагаете меня аморальной?
— Я давным-давно не выношу суждений в моральных вопросах.
— И потом, — отпила вина и Саргассова Роза, — Дункану в отличие от меня нравилось общаться с людьми. Вот почему он представлял наши интересы на таких планетах, как Порт-Этранж.
— Значит, первоначально вы вышли на Сантьяго, не Блек.
— Первоначально Сантьяго вышел на меня. Правда, прошло несколько лет, прежде чем я окончательно убедилась, что имею дело именно с ним.
— Вы с ним встречались? — спросил Каин.
Она покачала головой:
— Нет. Вернее, следует сказать, я этого не знаю.
— То есть могли встречаться?
— Что тут можно сказать? — Опять она пожала плечами. — Я встречалась с несколькими людьми, привозившими товары, украденные Сантьяго. Но я думаю, что ему не было смысла рисковать, самолично появляясь в Последнем приюте.
— Вы знаете хоть одного человека, который видел Сантьяго?
— Да, знаю.
— Кто он?
— Прежде чем я назову вам его имя, мистер Каин, — ответила Саргассова Роза, — я сама хотела бы кое-что выяснить, чтобы удовлетворить собственное любопытство.
— Например?
— Вы провели молодые годы в борьбе за свержение нескольких правительств. Сантьяго, насколько мне известно, в основном нападал и грабил те объекты, что принадлежали или контролировались Демократией. Или имели жизненно важное значение для функционирования ее систем. Вы ходили в революционерах, и однажды за вашу голову назначили цену. Масштаб его действий был несопоставим с вашим, но он мог считаться революционером, поскольку жертвой всех его преступлений было государство. У вас с ним столько общего, что меня несколько удивляет ваше стремление покончить с ним.
— Он нападал на Демократию только потому, что денег и ценностей у государства куда больше, чем у кого бы то ни было. Так что в революционеры записывать его не стоит. Иначе нам придется признать таковым любого грабителя с древней Земли, потрошащего почтовый поезд, перевозящий зарплату государственных служащих. Этот человек не более чем преступник.
— А он кого-нибудь убил?
— В прошлом году от его руки погибли семнадцать колонистов на Серебряной Cини.
— Ерунда! Он уже много лет не показывался в Пограничье Внешних миров.
