— Положите на место, — буркнул инспектор, смерив подчиненного уничтожающим взглядом.
— Слушаюсь, синьор. — Техник отдал игрушечную плитку хозяйке и вернулся за пульт.
— Собери свои игрушки, маленькая, — сказал Хор-стен. — Еще успеешь наиграться с ними в гостинице.
— Не хочу в гостиницу! Хочу домой! Ненавижу это место! Это место… — Она на миг задумалась и убежденно закончила: — Это место — настоящая помойка! Инспектор спешно ретировался, перебросил силы на соседний фронт и перешел в наступление на Зорро Хуареса.
— Могу я узнать, синьор, что вы держите в руке? Это, случайно, не оружие?
— Какое же это оружие? — изумился Зорро. — Это моя транка.
— Что такое транка? — не отставал таможенник.
— Ну-у… — Вопрос, по мнению Хуареса, был настолько элементарным, что он не сразу нашелся с ответом: — А как же иначе определить, кто перед вами — благородный гаучо или простой вакеро?
Инспектор недоверчиво усмехнулся, забрал у Зорро транку, долго разглядывал со всех сторон, потом отнес к технику и поместил перед экраном:
— Проверьте-ка эту штуку, да поживее!
— Все чисто, синьор, — сообщил оператор через несколько секунд. — Дерево, очень прочная кожа, немного резины и совсем мало металла.
Инспектор вернул транку владельцу, но его все еще одолевали сомнения.
— Что вы с ней делаете? — спросил он с любопытством.
— Что я с ней делаю? — растерялся Хуарес — Я ее ношу, только и всего! Я гаучо и джентльмен, к вашему сведению! — Он оскорбленно выпрямился и с вызовом произнес: — Или вы сомневаетесь в моем слове, синьор?
Инспектор тоже выпрямился во весь рост.
— У меня и в мыслях не было подвергать сомнению ваши слова, но если синьор считает, что его честь затронута…
Двое таможенников шагнули вперед и заняли места справа и слева от начальника. Один из них сказал:
— Если синьор инспектор нуждается в услугах секундантов…
— Успокойтесь, джентльмены, прошу вас! — поспешил вмешаться доктор Хорстен. — Вне всякого сомнения, вы оба люди чести, просто у каждого мира свои традиции и обычаи. Я уверен, что это маленькое недоразумение легко разрешить без всякого кровопролития.
Джерри внезапно охватил приступ безудержного смеха. Все присутствующие разом повернулись к нему. Взоры фьорентийцев были холоднее льда, в глазах Дорна Хорстена читалось отчаяние.
— Вас что-то развеселило, синьор… э-э… Родс? — нарушил затянувшееся молчание инспектор.
— Прекрати смеяться над тем, как я меняю Гертруде трусики, дядя Джерри! — возмущенно воскликнула
