В своей экспансии человечество вновь и вновь прибегало к непотизму — самому, пожалуй, несовершенному методу правления. В примитивном обществе для него просто не было места. Пока властная вертикаль ограничивалась семьей, родом или кланом, вождя избирали только за его личные достоинства. У главы племени при этом не возникало особого соблазна передать свой пост сыну или родственнику, так как должность не несла с собой сколько-нибудь ощутимой материальной выгоды и была скорее символической. Но с развитием общества расширялся круг обязанностей вождей и жрецов, у которых больше не оставалось свободного времени ходить на охоту или возделывать свой клочок земли, как это делал Одиссей, когда его посетили на Итаке Агамемнон, Менелай и Паламед, чтобы пригласить героя в карательную экспедицию против Илиона. Народы поневоле стали содержать и обеспечивать выборных лидеров, и именно тогда должность правителя сделалась заманчивой и желанной. Да и что может быть привлекательней участи царя, утопающего в роскоши и безделье, в обществе, где изобилие и ничегонеделание для подавляющего большинства лишь несбыточная мечта? Очень скоро эти посты превратились из выборных в наследственные, а вожди и жрецы перекроили прежние примитивные социальные институты в своих сугубо личных интересах.
Все эти рассуждения, однако, не могли изменить прискорбный факт наличия на Фьоренце такого признака полицейского государства, как всего один космопорт на целую планету. Вдвойне прискорбно было наблюдать это четырем агентам, чей департамент изначально ставил перед собой цель всячески способствовать экономическому, научному и культурному обмену между мирами, что и приводит в конечном итоге к прогрессивному развитию общества.
Их маленькая группа оказалась единственной высадившейся на Фьоренце, что неудивительно, так как других пассажиров на борту «Полумесяца» попросту не было. Этот достойный корабль хоть и назывался грузопассажирским, но совершал рейсы по такому непредсказуемому расписанию, что желающих оказалось немного. Пока роботы выгружали багаж и другие грузы, все четверо отправились на ожидающем у трапа аэромобиле в административное здание космопорта. Они по-прежнему делали вид, что почти незнакомы. Сопровождал их второй помощник капитана, в обязанности которого входило помочь пассажирам побыстрее пройти паспортный контроль и прочие бюрократические процедуры.
По недоуменным взглядам, которые он изредка бросал в сторону Джерри Родса, нетрудно было догадаться, что Гельмут Бринкер до сих пор пребывает в растерянности. Ему не давал покоя зияющий провал в памяти между двумя конкретными эпизодами. В первом из них он с ревом устремился на нахального хлыща, исполненный решимости вытрясти из его тщедушной фигурки если не вожделенные кредиты, то хотя бы законный фунт мяса. Второй выглядел куда более прозаично: он очнулся в гидропонном отсеке в расстроенных чувствах, с разбитой физиономией и огромным, с яйцо, желваком на подбородке.
