— Выходи на связь, когда сможешь. Удачи тебе, брат.
Снова он погрузился в одиночество. День принес просветление, но все равно Теор оставался в безбрежном сиянии. Лишь к полудню, клубясь бесформенными обрывками, туман стал рассеиваться. Увидев землю, Теор вскрикнул от радости.
Он действительно далеко заплыл. Архипелаг Орговера, уютно нависший над морем, остался позади. Теор дрейфовал в нескольких милях от черных ледяных рифов. Их вершины были скрыты нависшим над морем туманом. Можно было только догадываться об их высоте. Увлекаемый наибольшей из лун, прибой разбивался об их основания удушающей белой полосой. Над темными неспокойными волнами разносился его гул. Обессилевший и голодный, Теор все еще сомневался, что сможет туда доплыть через эти буруны.
Тем не менее, он освободил обломок скамейки и начал грести.
Убийственно медленный темп его движения мог свести с ума. Теор ощущал сильную боль в теле и жжение в жабрах. В горячке он потерял счет времени.
Когда, наконец, перед ним открылась панорама рифов с маленьким фьордом, Теор не сразу сообразил, что это.
О, Силы Небесные! Он стал яростно грести. Аммиак вскипал при каждом гребке и обломки неторопливо продвигались вперед. Тихая бухта все приближалась.
И вдруг — перестала. Похоже было, что он стоит на месте. Когда его мускулы ослабли и он откинулся на распорки, чтобы отдохнуть, то заметил, что фьорд удаляется. Он не мог подплыть к нему.
Теор рискнул встать на ноги, чтобы лучше видеть. Вход в бухту опоясывала полоска относительно ровной земли длиной в милю. Дальше начинались скалы. Внутренняя часть бухты была освещена серым сиянием, озарявшим склоны и уходящим вглубь аммиака.
Плавающая конструкция накренилась и чуть не перевернулась. Теор поспешно присел и восстановил равновесие. Он недоумевал, но постепенно, шаг за шагом, нашел объяснение этому явлению. Поверхность Юпитера редко охлаждается настолько, чтобы замерзал аммиак. Но это иногда случается в горах, когда с полюсов дуют ветры. Под действием гравитационного поля образующиеся там ледники движутся быстрее, чем на равнине. Так как твердая фаза аммиака плотнее жидкой, ледник не образует айсбергов. Огромные куски льда обламываются и тонут. При небольшой глубине они быстро тают. Из фьорда вытекал поток. Колесный корабль, возможно, преодолел бы его, но Теору это было не под силу.
«Остается надеяться, что другая бухта будет дружелюбней», — подумал он.
Но не стоило долго обманывать себя. Он видел карты исследователей севера. Хотя они были неточными, их было достаточно, чтобы перечеркнуть все надежды. Скоро течение отнесет его к Кеттлз, длинному мысу, где, разбиваясь о рифы, поток образует водовороты, которые могут поглотить его навеки. Там можно было надеяться только на удачу.
