Вышел из Бонома прекрасный вожак. Полторы тысячи человек под началом, всю округу контролирует. Ни один рыцарский отряд мимо незамеченным не пройдет. Да что там говорить, сколько англичане или бургундцы отрядов за ним ни посылали, ни одного человека не потерял.
— Понимаешь, — веско роняю я, — всех демонов мылом не изгонишь. Самых стойких только бренди и может взять!
Судя по скептической ухмылке, тот не верит ни на грош.
— Ладно, вот ты — верный католик и любишь бренди. А значит, дьявол бренди ненавидит, ведь он все делает нам наперекор!
Жан глубоко задумывается, затем с уважением смотрит на меня и молча уходит. Видно, вспомнил, как на последней проповеди отец Антуан особо заострял вопрос о дьявольских происках и кознях.
Сегодня пациентов немного, человек пятнадцать. Я наношу мази и накладываю повязки, наливаю отвары и делаю примочки. Обожженному малышу, что опрокинул на себя кастрюлю с супом, накладываю на пострадавшую руку компресс. Еще одного, что сильно ожегся крапивой и горько плачет, обнимаю и жалею, затем сую кусочек меда в сотах, и пацан убегает счастливый.
Последним приходит Леон, моя гордость. Тяжелой булавой ему сломали руку, хорошо — успел подставить щит под удар. Щит, конечно, вдребезги, да и черт с ним, вот руку жалко. Кости предплечья срослись неправильно, и молодой красивый парень стал калекой. Какой из него теперь лучник, какой боец, да за такого ни одна девка не пойдет. И взыграла во мне профессиональная гордость. Да я же здесь — Гиппократ, и даже Гален в одном флаконе. Короче, уговорил я парня, дал опия, поднес чарку заветного бренди и не успел тот сказать «мама», как я вновь поломал ему кости.
Вот тут он мне все и высказал и продолжал бурчать еще полтора месяца, пока я не снял лубки.
— А ну, пошевели пальчиками, — с притворной строгостью говорю я, любуясь качественно сделанной работой.
Леон теперь повсюду ходит в жилетке, обе руки — на виду, причем правая ничем не отличается от левой, такая же загорелая и волосатая, разве что шрамов побольше, но ведь шрамы — украшение мужчины, нес па?
— Слушай внимательно, Робер, — Леон тревожно озирается, — времени мало. На тебя объявлена охота. Сегодня не ходи к Жанетт, иначе тебя схватит папаша Жуйе с приятелями. У них уже все наготове, и даже отца Антуана предупредили. Вас сразу отведут к падре, чтобы благословил, а на завтра назначено венчание.
А я-то наивно думал, что мои интимные встречи с красоткой — тайна.
— Что же делать? — растерянно вопрошаю я.
