Она улыбнулась мне в ответ. — Я в общем-то и не верила ей, Дэнни. Она так часто фантазирует. Она слегка коснулась моей руки. — Я рада, что она выходит замуж и уезжает отсюда. Она мне больше не нравится.
Мы молча смотрели вдоль улицы. Начало смеркаться и уличные фонари вдруг вспыхнули желтым светом.
— Дни снова становятся короче, — сказал я.
Она не ответила, и я повернулся к ней. В свете уличного фонаря она была похожа на ребенка, черные волосы падали ей на плечи. Хотя она была старше меня на два года, я чувствовал себя гораздо старше. Может быть это оттого, что у нее такие черты лица. У нее была тонкая кость, а рот неясно выражен. Интересно, ее кто-нибудь уже целовал? То есть по настоящему.
Затем я быстро отогнал от себя эту мысль. Только не моя сестра, она не такая девушка.
— Отец с матерью выглядят уставшими, — сказал я, — меняя разговор. — В городе, должно быть, очень жарко.
— Не только поэтому, Дэнни, — ответила она. — Ничего хорошего нет.
Дела идут плохо, и мы должны по всем счетам. На позапрошлой неделе молочная компания чуть ли не перестала нас обслуживать. Хорошо, что я устроилась работать на полставки в «А и С», иначе было бы еще хуже.
Я вытаращил глаза. Я знал, что дела неважны, но не думал, что все настолько уж плохо. — Я и не знал, — сказал я. — Мама ничего не писала об этом в письмах.
Она серьезно посмотрела на меня. — Ты же знаешь маму. Она никогда и не напишет об этом.
Я не знал, что сказать. Полез в карман и достал пачку сигарет. Сунул одну себе в рот и уже стал было прикуривать, как она прервала меня.
— И мне, Дэнни, — попросила она.
Я протянул ей пачку. — Я и не знал, что ты куришь, — удивленно сказал я.
— И я не знала, что ты куришь, — возразила она. Она посмотрела на дом. — И надо быть поосторожней, чтобы мать не видела, а то нам достанется обоим.
Мы вместе посмеялись и стали держать сигареты в кулаке.
— Как я рада, что кончаю школу летом, — сказала Мими. — Тогда я, может, сумею найти работу и смогу по настоящему помогать.
— Неужели все так уж страшно, а? — задумчиво произнес я.
— Да, — просто ответила она. — Мама даже поговаривает о том, чтобы отказаться от дома. Мы не успеваем платить до закладной.
— Этого нельзя делать! — Я теперь не на шутку взволновался. Это же мой дом! Да поверить в это просто невозможно.
Мими выразительно пожала плечами. — Можно или нельзя — это от нас не зависит. У нас просто кончаются деньги.
Некоторое время я помолчал. Я уже больше не ребенок, и никогда по настоящему и не верил, что это мой дом, как когда-то говорил отец, но я не хотел выезжать из него. Мысль о том, что в доме будут жить другие люди, другая семья будет есть в столовой, кто-то другой будет спать в моей комнате, тревожила меня. Мне здесь нравилось, и я не хотел уезжать отсюда.
