— Проклятый кот! — простонала Сандра, переворачиваясь на спину.
В тот же миг Хьюго выскочил в открытую дверь, мелькнул мимо Карли, перепрыгнул через перила и исчез за пеленой дождя.
— Хьюго! — Карли беспомощно посмотрела вслед коту, перевела взгляд на Сандру и сделала единственно возможный вывод: та споткнулась о Хьюго.
И тут зажегся свет. Вот просто так взял и зажегся. Карли, верившая, что все силы зла боятся света, вернулась в коридор, осмотрелась по сторонам и присела на корточки рядом с подругой.
Сандра лежала навзничь, сложив руки на груди, в позе трупа, подготовленного к погребению, и ничего не выражающим взглядом смотрела в потолок. Кастрюля валялась рядом; ее блестящее дно весело отражало долгожданный свет.
— Сандра… — Карли, которую больше всего пугал застывший взгляд подруги, осторожно тронула ее за плечо.
Сандра медленно перевела на нее глаза.
— Я вспомнила, за что я не люблю кошек. Эти хитрые твари всегда крутятся у человека под ногами. Ты не передумала? Может быть, этот малый защитит нас?
Карли нахмурилась.
—Нет.
Сандра вздохнула.
— Именно этого я и боялась. Упрямство тебя погубит.
В дальнем конце коридора появился мрачный Мэтт, державший в одной руке оружие, а в другой фонарик. При виде Карли и Сандры у него глаза вылезли на лоб.
— Это еще что такое? — пробормотал он и шагнул к ним. Его черные волосы прилипли к голове, мокрая майка обтягивала мощный торс, и Карли невольно обратила внимание на то, каким высоким, широкоплечим и мускулистым стал друг ее детства, некогда тонкий и гибкий, как тростинка.
Все остальное изменилось не меньше. Его худощавое смуглое лицо было по-прежнему умопомрачительно красивым, но приобрело властное, суровое выражение. Карие глаза с тяжелыми веками под густыми прямыми бровями окружала сеть еле заметных морщинок. Нос остался прямым и тонким. Рот тоже не изменился, если не считать белого шрама, пересекавшего слева его верхнюю губу.
Карли только сейчас осознала, что перед ней стоит тридцатитрехлетний мужчина. Она узнала его в темноте, но представляла себе молодого Мэтта, ее Мэтта, с которым она росла бок о бок: друга детства, названого старшего брата, свою недосягаемую мечту, первую любовь и любовника, а в конечном счете — подлого сукина сына.
Конечно, Мэтт ее юности еще существовал, но где-то в глубине, под этой новой внешней оболочкой сурового шерифа с пистолетом — ей совершенно незнакомой.
Увидев рану на лбу Мэтта, Карли широко раскрыла глаза. Кровь, сочившаяся из пореза длиной сантиметра в три, стекала по виску и щеке на подбородок.
