Она вздохнула с облегчением, когда пришла пора возвращаться домой. Но, оказавшись там, затосковала еще больше и поняла, что уютная маленькая квартира постепенно и поэтому незаметно превратилась для нее в тюремную камеру. Она задыхалась в знакомых четырех, стенах, пропитанных воспоминаниями о Кларенсе, а телефон вообще казался заклятым врагом.
Потому что вызывающе молчал…
О, Клар, почему же ты не звонишь? Разве ты не скучаешь по мне так же, как я по тебе?
Возможно ли, что карьера и новая жизнь так ударили в голову, что заставили совсем забыть о нашем чувстве?
Разве я требовала от тебя чего-нибудь? Ты ведь сам говорил мне, сам! И о том, что хочешь жить со мной, и о том, что непременно разведешься. Вот только выполнишь свои обязательства, и потом мы будем вместе… навсегда… на всю оставшуюся жизнь…
Я не тянула тебя за язык, Клар! Зачем же ты тешил меня надеждами? Чтобы удержать? Но во имя чего? Желая удовлетворить свое мужское тщеславие? Вот ты какой потрясающий любовник — влюбил в себя девчонку вдвое моложе! Недостойно… Мелочно… Омерзительно…
Ее затошнило от отвращения. Молли вскочила, схватила телефон и швырнула его в стену.
Чтобы не ждать больше проклятого звонка. Никогда!
Оставалось только покончить с основной проблемой, решение которой она откладывала так долго. Будь проклят Кларенс Уайнберг, так подло поступивший с ней!.. Но ведь ребенок ни в чем не виноват…
А неделю спустя случилось то, что за нее решило проблему. Организм не выдержал нервного перенапряжения, и Молли лишилась ребенка. Она вернулась домой после нескольких дней, проведенных в больнице, опустошенная, измученная, в отчаянии от того, что произошло. Утешало лишь, что отныне ее ничто больше не будет связывать с Кларенсом, она освободится от гнета своей зависимости и начнет жизнь заново, с новой страницы!
Молли оглянулась по сторонам — квартира показалась ей вдруг чужой, мрачной и неприветливой. И она в ней — одна, совсем одна, как в тюремной камере, без единого просвета, без крошечного лучика надежды.
Она прошла к холодильнику, открыла его и постояла, глядя внутрь невидящим взглядом.
Зачем я пришла сюда? Что я тут делаю? Ах да, мне надо выпить лекарство. А врач приказал принимать его после еды. Фу, какая гадость!..
Отвернувшись и борясь с приступом тошноты, Молли поспешила захлопнуть дверцу.
Господи, как же мне нужен кто-нибудь живой, с кем можно поговорить, поделиться своей болью, своей горечью…
Почему у меня нет подруги? Ни одной? Почему сейчас, в тяжелую минуту, когда хочется разыскать в шкафу старую бельевую веревку, намылить ее и повеситься, рядом со мной нет человека, который бы утешил, ободрил, посоветовал?
