Все было сделано как надо, как ему хотелось. Все предусмотрено. Освещение отличное – ни один изгиб, ни одна грань стекла не оставалась неосвещенной. Музыка – сейчас играли вальс – лилась по залу, словно тихие счастливые слезы. На серебряных подносах изящные официанты в ливреях разносили искрящиеся бокалы с шампанским. Легкий звон хрусталя и негромкий рокот голосов, соединяясь со звуками музыки, создавали приятную полифонию.
Да, ничего не упущено. Все на месте. Кроме, хмуро подумал Роган, оглядывая зал, самого художника.
– Все очень хорошо, Роган, – одобрила стоявшая рядом с ним Патриция, как обычно элегантная, в узком белом платье, отделанном стеклярусом. – Успех обеспечен.
Он повернулся к ней.
– Ты думаешь? Время покажет. Его пристальный взгляд задержался на ней, и она вдруг почувствовала себя неловко.
– В чем дело? – поинтересовалась она с легким смехом. – У меня измазан нос сажей?
– Совсем нет.
Он поднял бокал с шампанским, одновременно проклиная Мегги за мысли, которые та постаралась поселить в его голове и которые могли вбить клин между ним и Патрицией и усложнить, если не омрачить, их долголетнюю дружбу.
Она влюблена в меня? Какая чепуха! У Мегги просто больное воображение.
– Извини, – сказал он. – Немного задумался. Не понимаю, почему до сих пор нет Мегги.
– Она будет с минуты на минуту, я уверена. А пока люди и так ослеплены представившимся зрелищем.
– Надеюсь. Но какое несерьезное отношение ко времени!
– Роган, дорогой, наконец-то я вас нашла! Вернее, это уже сделала моя Патриция.
– Добрый вечер, миссис Коннели. – Роган пожал протянутую руку. – Рад видеть вас. Ваше присутствие всегда приносит успех моим выставкам.
– Льстец!
Энн Коннели, мать Патриции, сбросила с плеч норковую накидку и беспечно рассмеялась.
Это была женщина, чьим главным принципом в жизни являлось поддержание своей красоты, которую она приравнивала к чувству собственного достоинства и считала таким же важным, как воспитание детей и управление домом. Она никогда не пренебрегала своими обязанностями, а потому ее дом, ее дети и ее красота оставались на должном уровне. Впрочем, красоту она бы поставила на первое место. За нее она боролась уже не менее половины века и пока еще выходила из этой битвы победительницей.
– А ваш супруг? – учтиво спросил Роган. – Тоже пришел?
– Разумеется. Деннис где-то уже дымит сигарой и обсуждает финансовые проблемы. О, спасибо, – добавила она, потому что Роган подозвал официанта и вручил ей бокал с шампанским. – Но вы же знаете равнодушие Денниса к искусству. Даже ради вас он не проявит к нему интереса. Ах, какая чудесная работа! – Миссис Коннели указала на скульптуру рядом с ними. – Привлекает и тревожит в одно и то же время, не правда ли? Патриция говорила, что познакомилась с автором, вчера, мельком. Я тоже очень хочу увидеть ее.
