Сами стойла сияли чистотой, словно первоклассный отель, и были местом столь же оживленным. Залитый бетоном проход между двумя рядами боксов был выскоблен, а на каждом боксе висела эмалированная табличка, на которой золотыми буквами значилась кличка лошади. Подобный порядок завел еще отец Наоми, и, унаследовав ферму, она не стала его менять. Да и пахло в конюшне гораздо приятнее, чем в конторе Моисея. По этому запаху — лошадей, притираний, соломы, зерна и кожи — Наоми очень скучала в тюрьме, и даже теперь, входя в конюшню, она с наслаждением вдыхала этот замечательный будоражащий запах, для нее он был запахом свободы.
Заметив Моисея, лошади одна за другой поворачивали головы и провожали его грустными лиловыми глазами. У него тоже был свой особенный запах, который они признавали и любили. И, как бы он ни торопился, как бы быстро ни шел по забетонированной Дорожке, у него всегда было время, чтобы потрепать каждую лошадь по холке или шепнуть пару ласковых фраз.
При их появлении подсобные рабочие не прервали работу. Железный закон — работа превыше всего — Наоми установила уже давно, однако ей все равно показалось, что при виде хозяйки вилы и скребницы в их руках двигались с удвоенной быстротой.
— Я собирался отправить ее на пастбище, когда заметил, как она бережет ногу, — пояснил конюх, останавливаясь возле стойла Сирени. — Потом увидел опухоль и подумал, что вы тоже захотите посмотреть.
Моисей неодобрительно фыркнул и вытер руки о засаленную коричневую куртку. Потом он осмотрел глаза молодой кобылы, принюхался к ее дыханию и, нашептывая ей что-то успокоительное, стал опускаться от шеи все ниже и ниже — к ноге.
Опухоль располагалась над самой щеткой и была горячей на ощупь. Стоило Моисею слегка надавить на нее пальцами, как кобыла отпрянула и громко заржала.
— Похоже, она обо что-то ударилась, — вынес приговор Моисей.
— Сегодня утром на ней ездил Рено, — сказала Наоми, припомнив, что жокею пришлось специально приехать на ферму, чтобы провести с Сиренью утреннюю разминку. — Позовите его, если он еще не ушел.
— Хорошо, мэм. — Конюх выскочил за дверь.
— Утром все было нормально. — Наоми прищурилась и, присев рядом с Моисеем, легонько подвигала раненую ногу вперед и назад, следя за напряженностью плечевых мышц.
— Похоже на засечку, — пробормотала она себе под нос, рассматривая обесцвеченное пятно и сгусток крови под кожей. Наверное, ушиблена кость, подумала она. Если повезет, обойдется без фрактуры.
