— Да, старина, — хрипло вымолвил он, — живы мы с вами до сих пор исключительно Божьим промыслом. Кстати, я видел, как они вас сюда затаскивали, и уже думал…
— А я, между прочим, все эти двадцать четыре часа думал о том, какого черта вы пошли в это логово, не…
— Петри, я не хотел брать вас с собой из-за дурного предчувствия. И, как видите, оно полностью оправдалось. Значит, судьбе было угодно, чтобы вы стали моим освободителем. Быстрее же! У вас нож с собой?
Да, подумал я, энергии в нем даже после всего перенесенного не убавилось.
— Разрежьте веревки на запястьях и щиколотках, но остальные не трогайте, — продолжал он командовать.
Я стремительно выполнил распоряжение.
— Теперь, — не унимался Смит, — поставьте этот дерьмовый кляп на прежнее место, только не затягивайте слишком. И учтите, как только они обнаружат, что вы приходите в себя, они тут же вас свяжут, как связали меня. Понимаете? Она трижды сюда заходила…
— Карамани?
— Да тише вы!
Я услышал, как где-то в отдалении открылась дверь.
— Быстро! Завязки, кляп! — зашептал Смит. — И как только они войдут, изобразите, что начинаете приходить в себя…
Довольно неуклюже — пальцы меня плохо слушались — я выполнил его распоряжения, спрятал в карман фонарик и распростерся на полу.
Сквозь полузакрытые веки я видел, как открылась дверь и на пороге появилась Карамани. В руках она держала простую керосиновую лампу, которая чадила ежесекундно и мигала, наполняя угаром и без того затхлый воздух комнаты.
Она явилась воплощением экстравагантности. Трудно было даже вообразить что-либо менее соответствующее этому месту. Представьте себе невольницу гарема, задрапированную в роскошные восточные шелка, с жемчужинами, которые блестели, как слезы, в ее волнистых волосах. Ее запястья перехватывали толстые золотые браслеты, а пальцы были унизаны драгоценными кольцами. Тяжелый пояс покоился на бедрах, подчеркивая грациозность фигуры, одна из лодыжек была перехвачена золотой лентой.
Когда она появилась в дверном проеме, я почти совсем сомкнул веки и все же продолжал, как завороженный, следить за ее маленькими красными туфельками.
И снова я почувствовал тонкий аромат ее духов. Он, подобно мускусному дыханию Востока, как и прежде, сводил меня с ума. Он был подобен яду, источаемому прекрасным цветком.
Однако мне пора было играть свою роль, и я, отбросив руку в сторону так, чтобы как можно громче стукнуть кулаком по полу, громко застонал и попытался встать на колени.
