— Я ни единого слова ему не сказал.
— Никки!
— Да не сказал же! Не сказал! Не сказал!
— Ну ладно, я ведь не прислушивалась, потому что играла с Шутькой. Но он должен был сказать тебе много всякого.
— Он сказал мне ровно три слова, на латыни, да и тех я не понял.
— В таком длинном разговоре…
Никки сел в постели и завопил:
— Да не было же этого ничего! Тебе все приснилось! Ты спятила! Это гипноз!
Яхта ушла на второе утро. Когда она скрылась за горизонтом, близнецов выпустили из больничной палаты.
Было бы ошибкой представлять их себе беспомощными узниками, коих следует пожалеть.
Прежде всего, они не столько еще пожили на свете, чтобы с уверенностью различать — что нормально, что нет. Происходящее они воспринимали с большей легкостью, чем люди постарше, и подобно большинству детей были гораздо умней, чем казались. Да и разлука с родителями удручала их не так уж сильно, как могли бы думать родители. Джуди верила в то, что у нее с Никки каникулы, но даже и Никки, — как ни грустно в этом признаться, — больше тревожился о Шутьке, целиком зависевшей от него, чем об отце, от которого зависел он сам. Ими правила детская жизнерадостность. Их окружало неведомое. Они столкнулись с головоломками, в которых следовало разобраться. Их умению приспосабливаться был брошен вызов, сам по себе действовавший как тонизирующее средство.
Они ничем не походили на Гамлета, проводившего время в попытках разобраться в том, что у него происходит внутри. Их взоры были устремлены наружу, они не делали из происходившего с ними трагедии и предпочитали сначала действовать, а уж потом размышлять над содеянным. Короче говоря, они едва удостоили уходящую яхту взглядом.
Во всяком случае, Джуди не удостоила. Ее больше интересовало, как все устроено на острове.
Иное дело Никки, у которого было тяжелее на сердце, чем у сестры, да и загадок перед ним стояло побольше. Что бы он ни говорил ей за завтраком, ему так и не удалось убедить ее, что никакого долгого разговора между ней и колдуном не было, и это, впервые за всю их жизнь, разделило брата с сестрой.
Да и так ли уж не было?
Ясно же, что старик послал за Шутькой, разговаривали они о собаке или не разговаривали.
И вообще здесь многое непонятно. Как это доктор Мак-Турк ухитрился правильно, — ибо Никки проверил сообщенный ему результат, — взять квадратный корень из нескольких миллионов, и зачем вообще все эти люди забились на Роколл? Каковы отношения между этими людьми? И что означает та латинская фраза?
