— Слишком уж все спокойно, — проворчал Пейтон. — Ничто не скрипнет, ничто не шелохнется. Мне это не нравится.
— Но мы ведь, можно сказать, уже пришли, разве не так? — удивленно спросил Гален.
Пейтон посмотрел на него с некоторым неодобрением.
— Так-то оно так, — подтвердил он. — Но мы ведь не в последний раз идем. Раньше или позже соль берет свое — и тогда за спокойную жизнь приходится расплачиваться.
Говорил он с таким холодом, что Гален воспринял это как прямое указание и оставил командира наедине с его размышлениями. А сам подумал: интересно, разделяет ли еще кто-нибудь беспокойство Пейтона?
Едва начало темнеть, а они уже видели северную кромку соли. Археологи, за исключением Пейтона, пребывали в отличном настроении, понимая, что заслужили премию, не говоря уж об и без того хорошей оплате. Но когда до твердой земли оставалось всего каких-нибудь двести шагов, бики повели себя крайне странно. Путники сразу же занервничали, но тут Холмс указал на орла, который пролетал над берегом соляного моря, сжимая что-то в когтях.
— Дикий бик, — пояснил он. — Ничего удивительного, что наши засуетились.
А еще через несколько шагов Гален краешком глаза уловил какое-то шевеление на соли. Нагнувшись, он обнаружил крошечного детеныша бика, который на всех четырех лапках медленно полз в сторону земли. Тельце детеныша было едва прикрыто пушком, глаза еще не расклеились, он жалобно подвывал. Когда Гален, присев на корточки, решил рассмотреть его поближе, к нему подошли и другие археологи.
— Должно быть, орел унес мамашу, — предположил Холмс.
— Умрет, — решил Киббль. — Слишком слабенький.
Гален легонько коснулся пальцем тощего тельца. Бик зашипел и на свой жалкий лад попытался защититься.
— Умрет, — повторил Киббль. — Оставь его.
— Он прав, — кивнул Холмс. — Жалкий заморыш. Пошли.
Гален остался в одиночестве. Юноша растерялся, здравый смысл подсказывал, что его куда более опытные товарищи не могут ошибаться. Но что-то мешало ему бросить на верную смерть осиротевшего зверька. Осторожно, предельно осторожно он попробовал поднять детеныша с соли. Бик на мгновение открыл глаза и попытался укусить его за палец. Зубы его были подобны тонким иглам, но сам звереныш так слаб, что укус отозвался лишь легкой щекоткой.
— Пошли, Кусака. — Гален назвал зверька первым именем, пришедшим ему в голову. — Пошли посмотрим, сумею ли я о тебе позаботиться.
Даже если ему и не удастся спасти бика, то попытка — не пытка. Бик еще малость посопротивлялся, затем сдался и заснул на ладони у Галена. И юноша то и дело посматривал на зверька, чтобы определить — жив он или нет, вздымается или опускается его грудка.
