На минуту она задумалась, а затем спросила:
— Вы вооружены?
— Конечно же нет. За кого вы меня принимаете?
— Расстегните пиджак, — велела она.
Я распахнул пиджак, показывая, что у меня нет кобуры под мышкой. Затем повернулся спиной и поднял полы так, чтобы она могла убедиться, что в заднем кармане брюк у меня тоже ничего нет. Снова повернувшись лицом к двери, я предложил:
— Хотите, чтобы я закатал брюки? А то вдруг у меня там нож.
— Приходится принимать меры предосторожности, — пояснила она. — После того, что случилось с Мейвис...
— Ну да, разумеется. Береженого Бог бережет. Дверной глазок снова закрылся, загремела цепочка, и дверь приоткрылась. С минуту она разглядывала меня, крепко держась за дверную ручку, желая, очевидно, убедиться в том, не попытаюсь ли я сразу наброситься на нее, и лишь затем отступила назад:
— Что ж, заходите.
И я вошел. Как это и принято в Гринвич-Виллидж, стены в длинной и узкой гостиной были окрашены в серый цвет, что делало комнату больше похожей на театральную декорацию, чем на обитаемое жилище. Все здесь было стандартно и донельзя банально. Нелепая замысловатая коряга украшала черный кофейный столик, отдаленно напоминавший японский. В центре одной из длинных стен висела современная картина, похожая на разбитый витраж. Низенький книжный шкаф, сооруженный из двенадцати полок, поставленных на необожженные кирпичи.
Дешевый проигрыватель на приобретенном, очевидно, по случаю столе, а рядом с ним стопка из пяти-шести долгоиграющих пластинок. Три пустые бутылки из-под кьянти, с выдумкой развешанные в простенке между двумя окнами, задрапированными красными джутовыми шторами. Еще пара бутылок из-под мозельского вина с причудливо застывшими фестончиками свечного воска расставлены по столам, а крюк в самом центре потолка обозначал место, где некогда висел так называемый “мобайл” — придуманная абстракционистами подвижная конструкция из легких металлических деталей. Одно время это считалось криком моды.
Бетти Бенсон совершенно не вписывалась в эту обстановку. Ее имя шло ей гораздо больше. И если бы только не отсутствие блеска в глазах, ее можно было бы запросто признать за девушку с иллюстраций Джона Уиткома для субботнего выпуска “Ивнинг пост”. Она была одной из тех миловидных, искренних, но не отличающихся большим умом девиц, кого обычно принято называть “типичной американкой”, — русые волосы с начесом, приятное, но ничего не выражающее личико и просто хорошая, хотя и не слишком эффектная фигура. На ней был легкий спортивный свитер серого цвета и розовое трико для езды на велосипеде, и лет через пять она, скорее всего, окажется в каком-нибудь небольшом городишке, променяв скульптуру из коряги и бутылки из-под кьянти на стиральную машину и мужа.
